* * *

... Потом они долго лежали, обнявшись, они снова были в резонансе и снова летели сквозь невыразимую в словах реальность, и никто не мешал им, и в те редкие мгновения, когда Ласка и Леший могли думать, они думали, что никогда им еще не было так хорошо, как сейчас. Когда они снова вернулись на землю, оказалось, что короткая летняя ночь подходит к концу, небо на востоке начинает синеть, в ветвях зачирикали утренние птицы, но под деревьями было все еще темно, хоть глаз выколи. Леший нежно провел рукой по лицу Ласки, по ее груди, по животу. Ласка теснее прижалась к нему, снова испытывая от этих прикосновений неизвестное ей до этой ночи наслаждение. И вдруг Леший вскочил, напряженно оглядываясь по сторонам.
— Что там такое? — недовольным голосом спросила Ласка.
— Скорее одевайся. Алка передает сигнал тревоги!
— А жаль, что я до сих пор не научилась принимать ее сигналы, — пробормотала Ласка, поспешно натягивая свой балахон.
Леший подхватил одеяло, и они бегом бросились в лагерь к центральному костру. Алка была уже там, был и Старик, и Флавий со здоровенным автоматом в руках, и несколько дезертиров, и еще много всякого народу.
— Двое, — говорила Алка Старику. — Наблюдают за лагерем. Боятся, что их обнаружат. Быстро передвигаются, так что направление указать не могу.
Старик выставил перед собой ладонь и начал медленно поворачиваться, словно радиолокатор. Он и в самом деле лоцировал лес — по ощущению в ладони определял, в какую сторону уходит его энергия.
— Вон там, — указал он наконец.
— Между прочим, мы в разведке служили, — сказал один из дезертиров. — Тоже кое-что умеем. За мной, ребята! — вдруг гаркнул он.
И прежде, чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать, четверо дезертиров растаяли в темноте. Старик недовольно покачал головой.
— Не кончится это добром, ох, не кончится, — пробормотал он и умолк, прислушиваясь.
Дезертиры-разведчики, видимо, свое дело знали. Ни единый шорох не нарушал тишину леса.
— Наши видят тех, — сообщила Алка. — Подкрадываются... О-ой...
Она опустилась на землю, обхватив голову руками.
В тишине послышался хруст веток — разведчики возвращались. Огонь костра осветил их фигуры — четверо тащили за руки и за ноги пятого, одетого в форму цвета хаки. Приблизившись к костру, они небрежно швырнули его на землю.
Один из разведчиков, сияя, подошел к Старику и, с явным трудом подавив желание отдать честь, отрапортовал:
— Докладываю: вражеские разведчики обнаружены. Один обезврежен, другому удалось скрыться...
— Обезврежен... — пробормотал Старик. — Чем вы его так?
— Ребром ладони, — ответил дезертир. — Как нас учили...
Видя, что Старик хмурится все больше и больше, дезертир огляделся по сторонам и убедился, что никто не разделяет его восторга по поводу столь удачного обезвреживания.
— Н-ну, это... — сказал дезертир неуверенно. — Может, он живой еще...
— Как же, живой, — вздохнул Старик. — Я отсюда чувствую, какой он живой. Когда вы, наконец, поймете простейшую вещь: мы убиваем только в самых крайних случаях. Например, когда либо он тебя, либо ты его. А сейчас не было этого крайнего случая, не было, черт бы вас побрал!
Лицо его на мгновение исказилось.
— Только не думайте, что я затаил на вас зло за это убийство, — уже спокойным голосом сказал дезертирам Старик. — Просто вы еще не понимаете, всю жизнь вас учили совсем другому... Так что зла на вас я не держу, и другим не советую. И вообще, не судите, да не судимы будете судом человеческим... Но дело в том, что каждый поступок обитателя нашего лагеря влияет на судьбу всех остальных. Ответственными надо быть, черт побери! Соображать, что за ваши грехи придется расплачиваться не только вам лично, но и тем, кто вас окружает. В данном случае... Сейчас я посчитаю вероятность...
Старик умолк, глядя в небо. Дезертиры, потупившись, глядели в землю.
— В общем, так, — сказал, наконец, Старик. — Сегодня, к сожалению, этот лагерь прекратит свое существование. Скорее всего, часов в 12 дня. Впрочем, может быть, я не все учел, так что ты, Флавий, со своим автоматом составь компанию Алке в дозоре. Вы, четверо, — обратился он к дезертирам, — похороните этого несчастного. Остальные — немедленно спать! Предстоит тяжелый день, боюсь, мы опять кого-нибудь недосчитаемся.
Старик немного ошибся: лагерь разбомбили в половине десятого утра, разбомбили так основательно, что в лесу образовалась огромная поляна, сплошь заваленная стволами выкорчеванных сосен. Никто из хиппи не пострадал, погибли только четверо дезертиров.