 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Учитель— Всем вам приходилось слышать выражение: "Поживи с мое". Мне всегда казалось, что подобные фразы обычно не договариваются до конца, В полном виде это высказывание должно звучать так: поживи с моё, тихо, как мышка.
* * *
— Учитель, — сказали ученики, — не могли бы вы вкратце изложить суть вашего учения? — Могу, — ответил Учитель. — Пожалуйста. Желания порождают смерть. Приближение смерти возбуждает желания. Отсутствие желаний ведет к бессмертию. Бессмертие дает силу. А сила, в свою очередь, способна порождать желания. — Но тогда получается замкнутый круг? — спросили ученики. — Тот, кто привязан, всегда ходит по кругу, — ответил Учитель. — Но тогда получается, что выхода нет? — Разве? — удивился Учитель. — Как-нибудь надо об этом подумать. * * *
— Учитель, — обратился к нему один из учеников, — а свет в глазах — это материя? — Да, — сказал Учитель, — материя. Только, как правило, кажущаяся. * * *
Одну из своих бесед Учитель посвятил теории Дарвина. — Допустим, — сказал Учитель, — что Бога нет и никогда не было. Мир полон обезьян, обезьяны наполняют его смыслом и оправдывают его существование. Однако наступает такой день, когда одна из обезьян меняет некоторое свое качество и переходит в иное состояние: прыгала по деревьям, упала и приобрела увечье, некоторую особенность, которая послужила толчком к дальнейшему ее изменению в потомстве, вплоть до того момента, когда она становится человеком, и — как частный случай, например, Чарльзом Дарвином. Ровно ничего не меняется, если мы представим себе ту же ситуацию несколько по-другому: мир полон увечных обезьян, они прыгают по деревьям, но одна из них срывается, падает, и в результате удара избавляется от врожденной ущербности, а в дальнем потомстве превращается в человека, который, в частности, мог бы носить английское имя Дарвин. По некотором размышлении мы будем вынуждены внести уточнения в наши рассуждения, ибо нам трудно представить, чтобы молодая, здоровая, полноценная обезьяна вдруг грохнулась с дерева, и тем самым приобрела новые ценные качества. Даже если все происходило именно так, мы будем вынуждены предположить, что приблизительно в одном районе, приблизительно в одно время две обезьяны разного пола и способные к деторождению, рухнули вниз, пусть даже с разных деревьев, утратив при этом какое-то прежнее качество, либо приобретя совершенно новое, и составили пару, которая произвела потомство, унаследовавшее приобретенные признаки родителей, что привело в дальнейших поколениях к возникновению человека, который, в принципе, мог оказаться Дарвином. Но и при таком рассуждении в наших допущениях будет содержаться изъян, ибо в описанной ситуации род человеческий закончился бы на втором или третьем поколении увечных обезьян, что делает необъяснимым факт существования известного английского ученого. Даже для того, чтобы возникло третье поколение увечных обезьян, нам потребуется дождаться, чтобы с дерева грохнулась хотя бы еще одна пара — дабы не допустить кровосмешения, что, конечно, несколько продлит наш эксперимент. Поэтому было бы разумно не теряя времени предположить массовое падение обезьян разного пола, увечья, размножение и так далее, вплоть до рождения в Англии прелестного мальчика по имени Чарли, которое и будет означать конец нашего эксперимента. Должен сказать, что какое-то смутное ощущение, а может быть просто опыт, присущий людям моего возраста, подталкивает меня к изменению условий эксперимента, Я представляю себе девственный лес, мощные деревья с растопыренными сучьями. Я представляю себе интеллигентных людей, группами и поодиночке сидящих на этих сучьях. Они едят бутерброды, пьют кофе и разговаривают по-английски. Через некоторое время часть из них, прыгая с ветки на ветку, скрывается в чаще, и без особого труда можно предположить их дальнейшую судьбу: они постепенно изорвут об сучья свои фраки и галстуки, одичают, пристрастятся к бананам и утратят привычку изъясняться хорошим английским языком. Пройдут годы и годы, и они превратятся в обыкновенных обезьян. Что касается остальных, то за них я спокоен. Они спустятся вниз, вернутся в свои дома и заживут по-прежнему, своими привычными делами и заботами. И через некоторое время никто из них не вспомнит об этой странной попытке влезть на деревья и жить на ветках. А через много лет у кого-то из них родится отдаленный потомок, мальчик Чарли, будущий великий Дарвин. Однако, если вы были достаточно внимательны, у вас должен был возникнуть вопрос, который легко устранить, если ввести в наш эксперимент одно дополнительное условие. Ибо независимо от того, имеем ли мы дело с обезьянами, падающими с деревьев, или с интеллигентными людьми, прыгающими по веткам, для того, чтобы все это могло произойти, нам не обойтись без Божьей воли, а следовательно, и без Бога. * * *
Однажды, когда Учитель размышлял, закрывшись у себя в комнате, один из учеников постучался к нему в дверь. — Учитель, у меня для вас важная информация. Учитель открыл, и укоризненно произнес: — То, что нельзя крикнуть через дверь, не является важной информацией. — Наоборот, — возразил ученик, — это очень важно. — И наоборот, — задумчиво произнес Учитель. * * *
Один из учеников сказал Учителю: — Я читал в разных книгах о существовании закона единства и борьбы противоположностей. Следуя вашему правилу, я пытался зрительно представить себе действие этого закона в жизни, но все мои попытки не увенчались успехом. — О, это очень просто, — сказал Учитель. — Представь себе пожилую женщину в виде молодого мужчины, тело, душа и помыслы которых не просто тождественны, но являют абсолютное целое, и будучи неразделимы, они постоянно наскакивают друг на друга, обмениваясь плевками и ударами в знак беспредельной любви. Как только ты сумеешь это представить, вопрос твой потеряет смысл. * * *
— Время от времени в мир, — сказал Учитель, — приходят такие люди, появление которых приводит народы в движение. Не случайно люди помнят имена Цезаря, Македонского, Наполеона и многих других. Никогда движение народов, кем бы оно не направлялось, не обходилось без жертв, и реками крови отмечены эти эпохи. Но и те, кто приводит народы в движение, никогда не кончают благополучно. Смерть торопится избавить мир от таких вождей, и земля не всегда принимает их кости. Люди не склонны вникать в причины таких событий, которые всегда воспринимаются как грандиозные или исторические. Если же найдется человек, который сможет не торопясь и спокойно рассмотреть эти явления и этих героев, он увидит, что люди, не способные распорядиться собой, всегда стремятся распорядиться другими. Но не умея распорядиться копейкой, можно ли с толком потратить миллион? * * *
Бывали, впрочем, и дни, когда Учитель проявлял невероятное упорство в нежелании понимать вещи, для всех вполне очевидные. Так, однажды он резко высказался против существования закона, согласно которому количество всегда переходит в качество. Объяснил же он свое несогласие следующим образом: — В свое время я хорошо знал нищего, который в удачные для него дни покупал стаканчик-другой семечек. Жил он довольно долго, и после его смерти в его каморке обнаружили больше десяти мешков этого продукта. Но видит Бог, сколько бы он их не накапливал, они так и не превратились ни в ветчину, ни в черную икру... * * *
— Неторопливо прогуливаясь по жизни, — сказал как-то Учитель, — я неоднократно замечал, что человек, не зная ничего по существу какого-нибудь предмета, тем не менее считает себя обязанным иметь об этом предмете какое-либо мнение. Даже если речь заходит о таких далеких предметах, как личная жизнь американского президента или внутреннее устройство Луны, многие начинают говорить об этом с большой увлеченностью. Вся совокупность этих мнений и представлений, будучи воплощенным отсутствием знания, в жизни конкретного человека выполняет роль знания или истины. Именно поэтому вполне обыденный человек может уверенно рассуждать о климате на еще не открытых планетах, о достоинствах больших машин или о свойствах, присущих женщинам. В некотором смысле все эти мнения и представления действительно имеют отношение к знанию. Человек должен знать, где можно нахвататься всей этой глупости, как ее сохранить, каким образом, где и когда ее использовать, чтобы выглядеть умным и привлекательным в глазах других. Все эти мнения и представления заслоняют собой реальную жизнь, и редкий человек подозревает о ее существовании. Человек, вставший на путь поиска истины, должен начать с внимательного наблюдения жизни, отбросив все сложившиеся у него мнения. Так поступали все великие люди прошлого. Так поступал Леонардо, потрошивший трупы, и так поступал Чжуан Чжоу, когда наблюдал с моста игру рыбок. Но человек, откинувший мнения и представления, отказавшийся от знания, полученного понаслышке, пуст и неинтересен в глазах окружающих. И каждый жизнерадостный и болтливый болван выглядит рядом с ним вполне достойным человеком. * * *
— Учитель, — сказал ученик, — я заметил, изучая науки, что чем глубже мы погружаемся в предмет, тем больше противоречивых мнений мы о нем узнаем. Доходит до того, что сам предмет теряется за этими суждениями. Уж не получится ли так, что изучив предмет до конца, мы совсем забудем о том, что взялись изучать сначала? — Да, — ответил Учитель, — к сожалению, это так. Чем меньше человек знаком с сутью дела, тем больше у него свободы в высказывании суждений. Но на это явление можно взглянуть немного по-другому. Если видеть в науке лишь некоторое подспорье в изучении жизни, мы должны будем помнить, что интересуют нас не науки сами по себе, но только понимание проявлений жизни. Человек, который идет по этому пути, и живущий внимательно, со временем должен будет заметить, что все большее и большее число мнений как-то незаметно отмирает. Эта безграничная масса мертвых суждений постепенно замещается ограниченным количеством необходимостей. А необходимости не нуждаются в высказываниях или обсуждениях. Они требуют действия. И каждый сделанный шаг убивает еще десяток суждений. Именно поэтому можно рассматривать все книги как летопись человеческих заблуждений, И поэтому мы видим так много мертвых, скучных и нудных книг. Даже если книжка написана всего лишь запальчиво, то и такая книжка резко выделяется из ряда других. Но написать по-настоящему интересно может только знающий человек. Таких людей всегда было мало, и в обществе они не заметны. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Здоровый работает за семерых, ленивый смотрит и осуждает, больной корчится и кричит. И иногда умалишенный лягается так сильно, что и три санитара не в состоянии его удержать. * * *
— Нет никакого сомнения, — сказал Учитель, — что иногда бывает очень приятно выкурить сигарету. Однако курить сырые сигареты, какие обычно бывают у нас в продаже, да еще в закупоренной комнате, не слишком-то приятно. Не намного приятней, — вздохнул Учитель, — курить сухие сигареты в тесной и душной, как обычно у нас случается, квартире. Даже если, — Учитель задумчиво посмотрел на учеников, — вы выйдете на свежий воздух, и у вас в руках окажутся сырые сигареты, в этом тоже будет не много радости. И это тоже чревато раздражением. Поэтому, человек собранный, желая получить удовольствие, должен подсушить сигареты, выйти на улицу в то время суток, когда ещё не давит городской смог, и спокойно, не торопясь, выкурить свою сигарету. Поскольку это требует некоторых усилий, человек несобранный бывает вынужден бросить курить. * * *
Гуляя по городу с учениками, Учитель прервал прогулку, чтобы зайти в аптеку. Он предъявил рецепт, узнал цены и выстоял очередь в кассу. Когда он уже протягивал деньги кассиру, аптекарь вдруг крикнул ему из-за прилавка, что лекарство, так необходимое Учителю, кончилось. Учитель спрятал деньги и вышел на улицу. Улыбнулся поджидавшим его ученикам и весело сказал: — Не очень долго и совершенно бесплатно!
|
