Одноногий пират открыл глаза. Тут же очнулись и его деревянные товарищи, потому что раньше они жили, прикрепленные к одной палке, и, отломавшись теперь, все равно сохранили много общего и одновременного. Ничего хорошего они не увидели.
— Привет, ребята, — сказал им трехголовый дракон.
Пираты быстро и снова одновременно захлопнули глаза.
— Испугались, — и дракон с довольными мордами, словно здоровенная фиолетовая трехголовая хвостатая лягушка, попрыгал в угол пещеры, где в кастрюле над очагом булькала вода.
— Закипело! — крикнул он пиратам, — Идите сюда, ребя!
Пираты скромно и вместе поползли в сторону далекого выхода, даже не открывая глаз.
— А обедать? — удивился дракон.
— Спасибо, не беспокойтесь, — бормотал Одноглазый, тыкаясь головой во что-то мягкое. Пятый раз тыкнулся и решился краем глаза взглянуть, что там? Это оказался Медведь.
— Они несъедобные — они деревянные, — сказал Медведь.
— А ты? — не смутился дракон, — Не деревянный? Я вижу, ты не деревянный!
— Я — плюшевый с опилками. Опилки деревянные, несъедобные.
— Опять? Опять-опять-опять!!! — дракон засверкал глазами.
Делать нечего, и, раз есть было некого, дракон грустно свесил головы, и, отдувая от морд песок, которым был посыпан пол в пещере, начал свой невеселый рассказ.
Выяснилось вот что: дракон был ведьмин — он работал у нее уже очень давно, и это Ведьма его подучила пленников варить. Он с самого начала поселился на острове посреди моря и охранял ее дом. Ведьма его совсем не кормила и ни разу не похвалила. Только ругала, что спит много, ни с кем не бьется и сам с собой в колдунов играет. А с кем биться! Люди по морю не плавают — считают, что лужа это, и детей своих не пускают, говорят, очень грязно здесь гулять. На Ведьму никто не нападает: она объяснила дракону, что очень много похожих на нее развелось. Таких, которые не понимают, а думают, что раз злобы и вредности полно, так уже и ведьма. Не понимают, что быть ведьмой, значит всю себя посвятить этому делу, жертвовать собой и благополучием ради идеалов, талант в душе иметь. Не просто так злобствовать, а творчески и ради идеи. Пусть и сто лет прожить ниже травы, но если момент наступил, то уж так дать, так вызлобиться, всю себя положить, но великую гадость совершить.
И дракон закончил:
— А за вас именно она мне мешок шоколадных конфет обещала.
Заяц злорадно захохотал:
— Знаем мы конфеты ваши шоколадные! Полные конфеты тритонов насовали и думаете, умные!
Дракон немного обиделся за конфеты и за тритонов, а все зато успокоились, стали расхаживать по пещере, деловито осматриваться. Принялись не замечать дракона, как будто его нет здесь — решили, что дракон так себе, не опасный.
Тогда дракон рассвирепел, кинул в пасти несколько пригоршней углей из очага, перекосился весь — горячо — и выдохнул три языка пламени.
— Ты что, взбесился, ящерица неоновая! — заорал Кот, схватившись за опаленные усы.
— Биться буду! Сейчас я вам покажу тритона! — рявкнул дракон.
Наши игрушки не были богатырями и сами знали это, но бывают моменты, когда деваться некуда. Тогда они решили сражаться в очередь, чтобы постепенно выявить слабые стороны противника, применить различные стили и победить. Зайца пустили первым, потому что у него была сабля, — Кот на этом очень настаивал. Заяц посмотрел на саблю, осмотрел дракона, и что-то одно из этого ему по душе не пришлось.
У Зайца не дрожали лапы, когда он вышел на середину пещеры, просто там много было ямок и кочек по дороге, а он все время оборачивался и укоризненно кивал друзьям. Дракон облизнулся и двинулся на Зайца, постепенно разгоняясь, и тот сразу спрятал саблю за спину.
— Стоп, подожди! — крикнул Заяц, — Нечестно!
— Чего это?
— Тебя трое, а я один. Давай, давай... — Заяц увидел крючья на стене, — Давай ты повиснешь ушами на крючках, и я. Будем драться, вися, а не бегая, чтобы честно. Чтобы чуть-чуть сравняться.
Дракон глупый был, согласился, и они с Зайцем деловито привесились ушами на крючья. И пошли размахивать перед собой Заяц саблей, а дракон лапами и хвостом, — зверски косясь друг на друга.
— Мне до тебя не достать, ты видишь! Ты же сбоку, мне не довернуться так, — пожаловался дракон.
— А мне лучше что ли! Тоже мучаюсь! Я б тебе уже все бошки снес с плеч, если б не крючки твои.
Тогда дракон, оставшись одной головой висеть, сдернул с крючьев две другие и резко крутанулся к Зайцу. Но шея висевшей головы не выдержала рывка и веса всего тела и порвалась. Дракон повалился на пол, а одна из его голов так и осталась висеть на стене.
— Это ничего себе у меня теперь украшение на стеночке, — сообщил дракон сам себе, как только смог разговаривать.
А Заяц продолжал сосредоточенно размахивать саблей перед собой, уши распустил флажками.
А дракон еще не успел и придумать, чем себя утешить, а Медведь с увесистой кочергой в лапах уже стоял перед ним.
— Уйди пока, — сказал дракон, отстраняя Медведя, — Я еще вон того съем.
Но Медведь возразил, что теперь его очередь, дракон поспорил, но все же согласился. Они уперлись покрепче, и Медведь предупредил:
— Как скомандую: начали, так и приступим, понял?
Медведь принялся сжимать и разжимать пальцы на кочерге, вертеть головой — готовиться и вдруг спросил ненароком:
— Как ты думаешь, не пора ли начинать?
Дракон пожал плечами — пожалуйста, а Медведь как треснул ему неожиднно по голове, и голова покатилась с драконовых плеч.
Даже без обиды дракон взглянул на Медведя, просто с грустью, что вот какой Медведь оказался коварный, и заковылял к очагу. Поднял с пола деревянную палочку и стал мешать в котелке, повернувшись хвостом к этим животным и пиратам. А те притихли, потупились смущенно, не знали, как теперь быть. Правда — они ведь нечестно победили, хитростью взяли. Хорошо ли это?
Капризный Кот подошел на мягких лапах к дракону, потянул его за хвост и сказал примирительно:
— Ну?
— Какие вы оказались нечестные обманщики! — с упреком пробормотал дракон, — Кому я теперь пригожусь одноголовый!
— Нам, нам! Ты разве не знаешь — все одноголовые драконы хорошие и добрые, а все плохие — головомногие. Ведь это известно всем, а теперь и тебе, — Кот подобрался ближе и заглянул в котелок, — А это что у тебя варится? Еда?
Дракон и раньше не был злым, просто ему трудно жилось с тремя головами. Он не мог сосредоточиться на одной мысли и на одном чувстве, видел действительность с трех сторон, и никак ему было поэтому не согласиться с окружающим и с самим собой. Он постоянно думал о трех разных вещах одновременно, и каждая его голова считала себя главнейшей и умнейшей. Но ведь сердце у дракона было одно. У всех драконов, пусть и очень головомногих, по единственному большому и доброму сердцу, и невозможно этому сердцу справиться с тремя умами. Оно боится обидеть, унизить пренебрежением, не понять. Поэтому бьется деликатно, чувствует наскоро, его почти не слышно, и головомногие драконы, считающие себя умными ужасно, забывают о своем сердце. А души у таких драконов нет.
— У меня вдруг началось огромное сердцебиение, — удивился Дракон, и глаза его наполнились слезами, — Бедный котик, ты очень голоден. Представляю, как ты проголодался! У меня с давних пор осталось чуть-чуть колбасы. Будешь колбасу?
Капризный Кот замурчал и принялся тереться о когтистые лапы Дракона.
— Мы примемся здесь жить, построим домик, ты будешь моим котиком, — продолжал с радостью Дракон, — И Зайчик, и Медведик, и пиратики тоже с нами будут поживать. На рыбалку ходить станем, в лес по грибы-ягоды.
— Елки-елки-елки! — закричал Одноногий на Медведя, — Что вы с боевым драконом сотворили! Муси-пуси сотворили!!!
— Когда стремишься победить, не думаешь о последствиях. И всегда получается не то, — виновато нахмурился Медведь. — Так и вы, пираты, не обогащения вы ищете в море — жизни пиратской.
— Плети мочало! — Одноногий, отвернувшись и взмахнув ногой, решительно повалился к стене.
— Пойми, заяц, — продолжал Медведь, — Надо всегда побеждать не до конца, лишь это служит радости всей жизни, лишь это сохранит уважение тех, ради кого ты сражаешься.
Но тут в пещеру вошел Вестник, а на плече у него сидел Йодль, летучее существо.
|
|
|