Ой да ей-едигей, шурум-ашрам, кокакольный звон, ариман-пистон! Ишь ты поди ж ты, что я говорю ж то?
Элементарно вот что: гонимый нынче неведомо чем, зачем и куда ой ли вей ли олигарх М. Ходорковский в интервью, преподанном им одной коммерческой газете, хоть и сильно скорбя меж строк, однако выразил твердую веру-надежду в то, что он, несмотря, значит, на кой-какие временные обстоятельства, будет жить в нормальной стране. А какой-то его подголосок в изоморфном газетке радиоэфире заявил относительно передела собственности, которого они все так стремаются, что, мол, ничего хорошего из него выйти никак не может.
Итак, дана диспозиция: "норма", она же "хорошее", как описание действительности после 1991 г., т. е. после, в первую очередь, приватизации и, в ту же очередь, превращения СССР в Россию и К?, сколько-то, значит, и вот что интересно, разом буржуазных государств — без вариантов (но отмечая подвариант Белоруссии), а только с мелкими разночтениями в кройке и шитье. Это мертвое однообразие вернее всех старушек, политологов и старушек-политологов указывает на наличие планового заговора в погроме СовСоюза. Которого (заговора), конечно, не было — как, например, не было и сношений сионистов с нацистами по поводу организации государства Израиль. Здравый разум не позволит допустить наличие того, что противоречит рекомендациям врача.
Впрочем, эта тема, может быть, и интересна (как минимум, старушкам и политологам), но мало— или вовсе несущественна. И относится тем самым к области тактики, а не стратегии. По этому самому, т. е. большому стратегическому счету тот, кто имеет на капоте образ будущего, тот и едет, а у кого его нет, того тащат. В СССР свой образ будущего, похороненный анекдотами (типа: "Самый короткий анекдот?" — "Коммунизм!"), перекочевал к капиталистам — и, поскольку дураки (или предатели) в советской власти не делали ничего, чтобы вместо анекдота вновь сделалась хотя бы быличка, капитализм все равно стоял на повестке — не этого, так какого-нибудь того дня.
Однако, тем не менее, некоторые сомнения — на уровне "врешь, собака!" — эти "нормально" и "хорошо" как описание если не состояния, то тенденции, которой следует нынешняя Россия, вызывают. О (а, у, ы), безусловно, нет никаких сомнений в том, что дележ советских активов, имевший быть circa 1991, стал благом для тех, кто, ловча и толкаясь, дорвался до него. И как не понять этих людей, когда они бьют своей дрожью в набат, почуяв, что разные заразные позволяют себе напомнить им об этом?
Правда (я о дрожи), как-то уж очень симптоматично, что вся их публика, как только ее всего лишь слегка, считай, понарошку, прихватывают, сразу начинает недужить (последним — подручный Ходорковского Платон Лебедев) — слишком оно похоже на "медвежью" болезнь. И совсем не похоже на поведение столь презираемых ими революционеров, выдерживавших запредельные пытки (хотя бы Камо или Мария Спиридонова). Так держались, ясно, не все, но многие инсургенты; среди буржуев — никто.
И это уже прямо вводит нас в пространство большого и серьезного разговора о норме — норме поведения истых капиталистов: она всегда есть стремление увернуться от ответственности, если не сказать проще — трусость. И это опять было бы ничего и по-человечески, т. е. слишком по-человечески, понятно, не сопровождайся оно спичем о стране-государстве, более того — нормальном государстве. Ибо, без обиняков, что такое безответственность и трусость в приложении к людям, их демонстрирующим? — не более чем обычное для них (таких) объявление о желании выжить (и т. д.) любым способом. Ну а что будут они же, трусость и безответственность, применительно к целому государству и тем, кто его населяет, — народу? — вне всяких сомнений, будут наплевательством на судьбы этого государства (и этого народа) и сдачей его при первой же угрозе для их собственных жизней.
Чего лукавить — эта сдача и так идет по всем фронтам (только в области "духовности", как меня уверяют ее адепты, наблюдается сказочный расцвет), и, что характерно, не только в политике (где только попытка самостоятельности, как сразу окрик: "Имперские амбиции!"), но и в экономике, в самой ее середке — в к.п.д., производительности труда. Цитирую июльского с. г. вице-президента РАН, академика Николая Ливерова: "В 1968 году мы (т. е. все-таки СССР. — А. М.) производили внутреннего валового продукта (ВВП) на 5 тысяч долларов, а тратили 4 тонны условного топлива на человека. В 1998 году мы (и вот теперь действительно "мы". — А. М.) тратим 6 тонн, а производим ВВП всего на 2 тысячи долларов". Сосчитайте разницу.
Академик, естественно, бьет тревогу, естественно, пишет письма "наверх", естественно, безответные и, понятно (непонятно!), пишет вновь и опять. Это тоже разновидность сегодняшней нормы — инфантилизм ученых, "интеллектуального авангарда нации": физики, химики, геологи, филологи — и все с сачками, все гоняются за грантами, а все, что помимо грантов, т. е., например, осознанная политическая и гражданская позиция — тут они сами враз становятся "сачками". Или легким уловом тех, кто жаждет "нормальной жизни".
Корроче. Норма — как ни крути — некое усреднение, общий знаменатель. Знаменатель без числителя — в данном случае идеала — нонсенс, чепуха, сапоги вкрутую. Но это именно и как раз то, что мы имеем. Равно как и то, что имеет нас.
Даешь полную свободу ЮКОСу и "Менатепу"! Умпа-умпа, хумпа-хумпа, баксы-рваксы, евро-про!
Добавление к рассуждению. О терроризме
Памяти жертв теракта в Моздоке
Терроризм — теми, против кого он направлен — трактуется не просто как нарушение нормы, а как преступление ее. Имеется, значит, в виду, что норма — это они сами. Причем, никогда не указывается — с какого и по какое число, хотя нет таких нормативов, которые бы действовали вечно и повсеместно; в данном же случае навязывается представление, что есть.
Далее. Чуть более тонкий вариант — рассказывается о том, что был-де терроризм народников и эсеров, направленный против конкретных людей, воплощавших, по их мнению, зло, которое необходимо убрать, и есть теперешний терроризм, скажем, палестинцев и чеченцев ("исламский терроризм"), убивающий всех, кто попадется, без разбору. Подразумевается, что первый — игра хоть по каким-то правилам, а второй — безо всяких правил и потому находится за пределами морали (т. е. нормы).
Рассмотрим оба пункта.
Присвоение права, в данном случае — на воплощение собою моральной нормы, есть типичный пример подмены абсолютного относительным. Точно такой же, как и объявление незыблемыми итогов приватизации в сфере имущественной. Из него следует, что, например, Буш, Путин и обслуживающие их Абрамович и Билл Гейтс суть воплощения морального совершенства, способные определять, кто плох, а кто хорош, и совершать на этом основании те действия, которые они полагают правильными — т. е. "мочить", бомбить, "зачищать", вторгаться на чужие территории, руководствуясь облыжными обвинениями, и т. д. "Высшую" санкцию на совершение таких действий буши и путины заимствуют у своих религий. Но эти религии только претендуют на воплощение совершенства (как и ислам), т. е. это части, выдающие себя за целое. Практика показывает, что таких частей может быть сколь угодно много. Те же шахиды (с их телегой о моральной заслуге перед аллахом за сопровождение своей смерти смертью врагов) — всего лишь одна из таких частей, формально равноправная прочим.
2. Известный солдатский афоризм "пуля дура, штык молодец" — ключ к пониманию явления терроризма. Пока сохранялась хоть малейшая возможность решать споры в том, что называется "честным поединком", его не было. Во всяком случае, о нем не говорилось. Как только появилось оружие массового поражения — и не атомная бомба, а артиллерия, сменившая ядра на снаряды, тогда обнаружился и терроризм. Это, безусловно, выражение бессилия перед слепой убойной силой снарядов и бомб (точнее, перед властью, вооруженной этими снарядами и бомбами). Осуждение терроризма основывается на том молчаливом допущении, что сила имеет все права, а бессилие не имеет никаких прав (кроме права отдаться силе). Терроризм показывает, что это не так.
3. Дополнительный момент: терроризм выгоден. Понятно, что те, кто не имеют оружия массового поражения, не могут всерьез сопротивляться тем, кто его имеет. Следовательно, речи об обычной мотивировке агрессии вторых против первых идти не может. Мотивировка угрозой терроризма в этих условиях — отличная находка. Плюс она позволяет держать в страхе (стадном страхе) население тех стран, где, ввиду декларируемой демократии, невозможно применение иных способов тотального контроля над населением. Тем самым терроризм не просто выгоден нынешним власть имущим, он для них — жизненно необходим. Это норма жизни профанирующего общества, а не его аномалия.
