Когда она ловится, я ловлю ее сетями. Их надо проверять постоянно, и из-за этого я почти не сплю.
И мне хочется спать, мама.
Когда она, сытая, стоит на глубине, я бросаю все сети, достаю свой спиннинг, и дразню ее блеснами. Я хотел бы поймать ее всю. Но это не удается.
Всегда.
Это не удается.
Вот опять уже холодно. Червячки примерзают к пальцам. Но она подплывает к берегу, и по ночам, с фонарем, я хожу по берегу и бью ее острогой.
Но у нашей реки такой бесконечный берег. Я ни разу еще не дошел до конца.
Мне не нравится это дело.
Но когда он начинает, я иду за ним.
Он ловит немецкие подводные лодки в Карибском море, и я буду ловить их тоже, пока мы ничего не поймаем.
Он идет воевать в Корею, и я тоже воюю, хотя Корея мне нравится, и я не хочу воевать.
Он идет воевать во Вьетнам — зачем? — и там погибает. Я женюсь на его жене. Она мне не нравится. У нее короткие ноги. Груди в подмышках. Восемь детей. И нет денег.
Но я все равно с ней живу, и наверное, буду жить вечно.
Может быть из-за этого я работаю полицейским.
Почему?
Мне нравится воровать, и это единственное, что у меня получается, мама.
Приходя в этот храм, брошенный всеми, всегда, я смотрю эти фрески. Неужели когда-то и здесь были люди?
Я беру свою бритвочку, и соскребаю.
Копоть сначала.
Краску потом.
Затем штукатурку.
Остается только стена.
Я и ее соскребаю.
Вот тогда возникает пространство...
