Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
(Н. С. Гумилев)
Дождь лил, не переставая. Серые громады домов просматривались только до двадцатых этажей, а выше все тонуло в сплошной белесой пелене. Улица была почти пуста, лишь изредка по ней проносились автомобили с включенными фарами, они с шумом рассекали потоки воды, бегущей по асфальту. Ветер раскачивал деревья, вытянувшиеся бесконечной полосой вдоль тротуара, а густая листва шумела, как в лесу. Дождь смыл с нее налет городской пыли, и теперь деревья резко выделялись своими ярко-зелеными кронами на общем тускло-сером фоне.
Айк стоял, прижавшись спиной к почерневшему стволу, курил и всматривался в даль, пытаясь прорваться взором через водяную завесу. Ветер заносил дождевые капли и сюда, под дерево, сигарета размокла и почти не тянулась. Айк выругался сквозь зубы, достал и закурил новую.
Ветер нарастал. Электронные часы на соседнем доме показывали уже восемь минут третьего, их зеленые светящиеся цифры странно гармонировали с цветом листвы. "Не придет" — подумал Айк и жадно затянулся. Это было очень плохо, что она не пришла, времени для другой встречи больше не оставалось, потому что уже сегодня вечером он должен быть далеко отсюда, слишком далеко, за тысячи километров от этого серого города...
Айк вздрогнул, пальцы его до боли стиснули сигарету. Вдали под деревьями обрисовалось размытое белое пятно, и он сразу понял, что это не случайный пешеход, стремящийся поскорее попасть домой. Там, под дождем, к нему шла Тэна, он был уверен, что это Тэна, хотя с такого расстояния нельзя было даже различить человеческую фигуру — просто размытое белое пятно двигалось по маслянистому черному асфальту.
Айк опустил голову и, нервно затягиваясь, стал смотреть в землю перед собой. "Господи", — промелькнула мысль, — "Только бы мне не потерять слова, только бы они не ушли от меня! А вдруг они все-таки уйдут? Буду молча стоять перед ней, как идиот..."
Когда он снова поднял глаза, Тэна оказалась уже совсем рядом. На ней был все тот же самый белый плащ, лицо, как обычно, бледное, но, кажется, свежее... "Да, свежее. Никаких следов похмелья, абсолютно никаких", — отметил Айк и обрадовался. И на голове ее не было никакой умопомрачительной прически, последнего крика моды ХХI века. Наверное, недавно прическа была, но дождь разрушил это произведение парикмахерского искусства. Теперь ее мокрые черные волосы слиплись сосульками, но, как ни странно, это нисколько не портило внешность Тэны, наоборот, она стала удивительно обаятельной. Айк смотрел на Тэну не отрываясь, а она подходила все ближе и ближе, и ему показалось, что прошедший год был всего лишь дурным сном, приснившимся ему в эту ночь, что на самом деле они расстались только вчера, а сегодня, встретившись, они как обычно пойдут бродить по опустевшим улицам, и Тэна скажет, что она насквозь промокла, что она замерзла, он обнимет ее и...
— Здорово, — сказала Тэна, подходя к нему и останавливаясь. — Привет, — улыбнулся Айк.
Мешки под глазами Тэны стали за последний год еще больше. И седых волос, похоже, прибавилось... А ведь ей только двадцать пять лет. Год назад развалился этот противоестественный союз бывшей хиппи и "образованного мальчика". Вернее, настоящими хиппи, как Солнце или Афина, Тэна и ее друзья никогда не были, для этого надо все-таки освоить определенный минимум человеческой культуры, а у них на это не хватало ни времени, ни желания. "И мозгов тоже" — подумал Айк и сразу же закусил губу. О Тэне он старался не думать так.
— Наверное, я зря назначил встречу здесь, на нашем старом месте? — спросил Айк, чтобы хоть что-нибудь сказать. Он с замирающим сердцем ощутил знакомую пустоту в мыслях. — Все-таки ведь...
— А что? — Тэна пожала плечами. — Место как место. Льет, правда, как из ведра...
— А зонт? — снова улыбнулся Айк. — У тебя же был зонт?
— Сперли, — вздохнула Тэна. — Была я тут на одном флэту, поставила его сушиться в коридоре, ну а утром глянула — fuck yourself, нету.
— Как обычно, — засмеялся Айк.
Смех получился каким-то неестественным и Тэна, похоже, это заметила.
— Перестань улыбаться, — сказала она. — Вижу ведь, что тебе не до улыбок. Ну, зачем звал-то?
— Да так... — Айк замялся. — Потом объясню. Расскажи, как живешь, а?
— Как обычно, — ответила она. — Работаю вот, денег до фига, к ребятам приезжаю, всегда привожу с собой ten, оправдываю, значит, свою кличку. Ребята тоже, как обычно, Чмо все стихи пишет, ну, и работает где-то сторожем, его, правда, уже с двух работ выперли. Софокла недавно сцапали, дурака тридцатилетнего, в промывочной лежит...
Про Ника Тэна явно не хотела говорить. "Пожалуй, лучше и не надо", — подумал Айк.
— ...Рыжий вот с Факиром куда-то исчезли, говорят, что их тоже сцапали.
— Я знаю, — сообщил Айк. — Это вчера утром их сцапали. Там большую команду забрали.
— Вот как? — с интересом сказала Тэна. — А мы ничего не знаем. Расскажи.
— Потом.
— Потом так потом. А что сейчас?
Айк молчал. Дождевые капли летели ему прямо в лицо, с дерева тоже текло, а дождь был уже не дождь, теперь это был настоящий тропический ливень, и даже соседние дома с трудом угадывались за его завесами. Тэна смотрела на Айка, и он с горечью осознал, что за все проведенное с ней время ему так и не удалось научиться понимать, что означает то или иное выражение ее лица.
— Ну что, молчать будем? Или старое начнем вспоминать? — безжалостно спросила Тэна.
Да, Айку очень хотелось начать вспоминать старое, но он знал, что этого делать нельзя, потому что Тэна повернется и уйдет, и тогда он уже никогда ее больше не увидит. Он полез в карман за новой сигаретой, и вдруг против воли его губы выговорили:
— А что же, можно и начать. Ведь не только плохое было у нас в прошлом...
— Не только, — неожиданно согласилась Тэна, тоже доставая сигарету. — И хорошее было. Я ведь все-таки бросила Ника ради тебя, а ты знаешь, как я его любила.
— И любишь, — тихо сказал Айк.
— Люблю. Дашь ты мне, наконец, прикурить?
Спички вспыхивали и тут же гасли в его руках. "Дурак", — твердил он себе, терзая ни в чем не повинный коробок, — "ты что, надеялся, что она скажет тебе "не люблю"? Знал же, что так будет. Да и зачем тебе, ты что, ее любишь, что ли?"
— Нервный ты стал, — сказала Тэна, отбирая у него коробок. — И тогда был нервный, а сейчас что-то уж совсем... Чего это ты так разволновался? Не будешь же ты мне говорить, что ты до сих пор меня любишь?
— Не буду, — пробормотал он, прикуривая. — Не люблю я тебя.
Он сказал правду. Но... не совсем. Айк и сам не понимал, что означает это "не совсем" и почему он вообще пришел сюда, на то самое место, где она когда-то ждала его каждый вечер.
— Кстати, — сказала Тэна. — Ника я уже почти месяц не видела, он где-то шляется, да и, честно говоря... Как ты там говорил, чтобы быстро и безболезненно, шприцем пузырек воздуха в вену, да?
— Дура! — сердито бросил Айк и сам удивился своему восклицанию. За прошедший год он совершенно отвык так разговаривать с женщинами.
— Ну вот, началось, — немедленно сказала Тэна. — Сначала "Давай хорошее вспоминать", а теперь я уже для тебя дура.
— Прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть...
— Прощаю, — Тэна впервые улыбнулась. — Ну, а как там у тебя, как поживают твои умные и хорошие мальчики и девочки?
— Энди и компания? — Айк пожал плечами. — Не знаю, давно уже их не видел...
Он умолк, зная, что сейчас скажет Тэна. И она, разумеется, сказала:
— Так я и думала. Эх ты, а еще новый мир на земле собирался строить! Да ты всех отталкиваешь своей нетерпимостью, и Энди с компанией наверняка сам от себя оттолкнул. Энди, небось, сказал что-то, что тебе не понравилось, и сразу же оказался для тебя дураком. Скажешь, нет? Строитель нового мира...
— Скажу, — медленно проговорил Айк. — И еще кое-что скажу. Об этом самом новом мире ты, пожалуйста, так не говори, не имеешь ты такого права. Ты знаешь, что это самое святое для меня...
Он понимал, что понапрасну сотрясает воздух. Подобные слова на Тэну и раньше не действовали, а сейчас и подавно действовать не будут. Тэна презрительно усмехнулась, но промолчала.
— И потом, ты же сама в свое время кое-что сказала о них, разве ты не помнишь?
В свое время они собрались у Энди, включили классический рок, опустошили гору бутылок сухого вина, и одна студентка прилипла к Энди, а другая к бутылкам, и Тэна молча слушала музыку, листала какие-то журналы, а по дороге домой сказала Айку: "Ну вот, твои хорошие и умные девочки. А что им надо? То же, что и всем — нажраться да потискаться. И с ними ты хочешь что-то сделать?"
— Помню. Но все равно... А ты помнишь, что ты говорил Чмо на его именинах?
Айк покраснел. У Чмо на именинах, когда все уже набрались как следует, и пьяный Софокл, кажется, собирался голым побегать по квартире (по крайней мере, он об этом орал во всю глотку), именинник тщетно пытался прочесть свои стихи, и тогда Айк и Чмо забрались в маленькую комнатку, откупорили припрятанную бутылку водки, и Чмо стал читать. Айк слушал, слушал, а потом выдал: "Перед кем ты пытался бисер метать? Разве эти вот люди, которые сейчас там шумят, способны это понять? Так даже если бы они были и не так пьяны, то покивали бы с умным видом, "здорово" сказали бы, и Тэна, кстати, тоже, хоть ты и говорил ей когда-то, что она единственный человек, способный тебя понять. Черта с два она может, как и все они."
— Надо же, даже покраснел, — сказала Тэна. — Вот так. Эти, мол, не поймут, один я пойму.
— Ничего подобного, — возразил Айк. — Я, кстати, тоже не очень их понял, но я все-таки немного в этом разбираюсь, — ведь я "образованный мальчик", не так ли? — и могу оценить, в отличие от вас всех. Его стихи — это настоящая поэзия, а он, бедняга, вынужден зарывать свой талант в землю, читая их Софоклу и прочим. А они слушают, да про себя думают: а ведь дурак он все-таки, одно слово — Чмо. А он не дурак, он такой, как...
— Как ты, — язвительно сказала Тэна.
— Я тут не при чем, — отмахнулся Айк, хотя он имел в виду именно это. — Достаточно культурный человек, он среди вас — как белая ворона, и это его трагедия, что он вынужден общаться с такими, как...
— Как я, — вставила Тэна.
— Как Софокл. Чмо, конечно, слегка завернутый, иначе бы он давно уже нашел себе другие круги. Да к тому же хиппизм... Недаром же он до сих пор носит длинные волосы и драные джинсы, даже после той гигантской облавы на хиппи. Или уже не носит?
— Носит, — сказала Тэна. — Ну, конечно. Оба вы с ним культурные люди, оба вынуждены общаться черт знает с кем, у обоих, значит, такая ужасная трагедия... И оба завернутые на хиппи, ты ведь тоже носил длинные волосы, а я тебе говорила, что это глупо, помнишь? Только вот Чмо, в отличие от тебя, умеет вести себя так в обществе, как ты его называешь, серости, чтобы не показывать другим, что они — серость.
— Я старался, — виновато сказал Айк. — Но, кстати, почему-то Чмо считают дураком, а меня — нет. Все, кроме тебя, пожалуй.
— Ну, я, положим, тебя дураком никогда не считала, — заметила Тэна. — А впрочем, мы ведь хотели вспоминать хорошее, а вместо этого сейчас поругаемся, по-моему. Мы ведь не за этим сюда пришли?
Айк от удивления чуть не выронил сигарету. Не могла Тэна этого сказать. Не такой он ее знал. Сейчас, по его представлениям, Тэна должна была сообщить ему, что мать купила ей супермодное платье, или что вчера к ней приставал какой-нибудь работяга с ее завода, или еще что-нибудь в этом роде. Она всегда ухитрялась так делать в самый неподходящий, по его мнению, момент. А вместо этого...
— Не за этим, — несколько растерянно сказал он. — Давай вспоминать хорошее... А было оно?
— Сам знаешь, — Тэна едва заметно улыбнулась.
— Знаю. И все же нечего тут вспоминать, — Айк говорил быстро, стараясь убедить себя. — Ну, осознала, что кругом одна грязь. Ну, попыталась убежать от Ника, я подвернулся под руку очень кстати. Выбралась из грязи на какое-то время, меня вытащила, за это тебе спасибо, без тебя я бы спился и стал бы еще похлеще, чем Чмо. А то, глядишь, и Софокла перещеголял бы. Ну и что? Все вернулось на круги своя. "Ну, убежишь. Ну, убеги. Но от себя не убежать, и остается только ждать". — Айк на секунду остановился, припоминая, что же он, собственно, цитирует, — "И жить, как жил".
— Это ты обо мне или о себе? — спросила Тэна.
— О нас двоих, — ответил Айк и вдруг понял, что это именно о нем.
— Дождь кончился, — сказала Тэна. — Пойдем пройдемся?
Дождь действительно кончился. Они вышли из-под дерева и зашагали по мокрому асфальту. Туман клубился совсем низко, казалось, можно протянуть руку и потрогать его. На улице никто не появлялся, даже машины перестали ездить, было тихо-тихо, и только потоки воды журчали на мостовой, да еще их собственные шаги гулко отражались от стен домов.
— Смотри, он опускается, — сказала Тэна, глядя наверх. — Сейчас здесь будет...
Туман опускался стремительно, дома и деревья впереди задрожали и растворились в нем. Тэна взяла Айка под руку, и вдруг все исчезло. Не стало ни города, ни улицы — ничего, кроме юноши с девушкой, остановившихся в центре асфальтового круга с расплывчатыми краями.
— В пяти метрах ничего не видно... — прошептала Тэна. — Никогда я в такой туман не попадала...
— Я попадал в горах. Но там туман не такой, горный, а здесь...
Очень серый в городе туман,
Облепляет голову туман,
Одинок и холоден туман,
Серый в сером городе туман...
— Нет, оно слишком длинное, — сказал Айк. — А кончается так:
Пустота и белесая мгла.
Ни тебя, ни меня, туман...
— Чмо, что ли? — спросила Тэна.
— Да нет, не Чмо. Это один поэт прошлого века. Пошли, что ли?
Они двинулись в белесую мглу, теперь их шаги звучали приглушенно. Воздух был пропитан влагой, и мириады водяных капелек щекотали их лица. Местами туман образовывал странные сгущения, напоминавшие пейзажи фантастических планет и, глядя на них, Айк вдруг вспомнил, зачем он пришел сюда.
— Тэна, а ты до сих пор не веришь в тот мир, который я хотел построить? — медленно спросил он.
— Нет, конечно, — вздохнула Тэна. — Тысячу раз тебе говорила, что люди у нас не те, да и, если честно, главный строитель все-таки не тот...
— А ведь этот мир уже существует! — Айк остановился, глядя ей прямо в глаза. — Огромный мир, куда больший, чем наша убогая Земля...
Тэна равнодушно смотрела на него. На самом деле она, конечно, как-то отреагировала, но Айк не знал, как именно, потому что он так и не научился читать по ее лицу.
— Где существует? — без всякого выражения спросила она. — В твоем воображении, что ли?
— В Пространстве! — горячо сказал Айк. — Там оказались такие люди, каких я долго и тщетно искал на Земле. И то, что у них там творится, чрезвычайно похоже на то, что я хотел построить здесь. Об этом мне рассказал... знаешь кто? Ни за что не догадаешься! Сам Солнце.
— Солнце?.. — недоверчиво протянула Тэна. — Да ведь все знают, что его сцапали в прошлом году...
— Да нет же! — засмеялся Айк. — Это Охранители постарались, чтобы все это знали, а на самом деле год назад Солнце ушел к звездоплавателям вслед за Афиной, которая сбежала к ним еще раньше.
— Откуда ты вообще знаешь Солнце? — Тэна явно не верила ему. — Ты же слишком поздно появился в наших кругах. Я — и то встречала его лишь несколько раз в жизни. С Афиной, правда, я однажды лежала в промывочной...
— А вот слушай. Вчера утром, часов в шесть, меня разбудил выстрел на улице. Я выскочил на балкон, стрельба ведь в наших краях — явление довольно редкое, гляжу — внизу со всех ног бегут двое, парень с девчонкой. А вдали появляются серые мундиры, это они, значит, стреляли по беглецам. Я замахал им рукой, беглецам, конечно, — указывая на входную дверь моего дома, они заметили и кинулись туда, а я встретил их у лифта и привел к себе. Им повезло, ты же знаешь, возле дома у меня густо растут деревья, и СОБовцы не увидели, как ребята шмыгнули в дверь. Ну, и оказались эти ребята — Солнце и Афина. Солнце стриженый, черта с два его узнаешь, я-то видел его только на фотографиях. Афина, кстати, тебе привет передавала, она до сих пор тебя помнит. Они вернулись из Пространства на Землю, и знаешь зачем? Чтобы заниматься тем же самым, чем и я собирался заниматься. Но их запеленговали почти сразу же, среди людей, с которыми они стали работать, оказался стукач. Кличка его Буйвол, имей в виду, может, встретишься с ним. Их взяли прошлой ночью на флэту неподалеку от моего дома, где они собрались большой командой, чтобы обсудить свои дела. Кстати, Рыжий и Факир там тоже были, Леди еще с ними была... А когда их вывели и стали усаживать в машины, Солнце с Афиной вырубили нескольких СОБовцев и пустились наутек. Ты же знаешь, как дралась в свое время Великолепная Семерка...
— Знаю, — сказала Тэна. — Видела один раз. Серые мундиры сплошным кольцом окружили Идола, Идол был изрядно пьян, как всегда, но тем не менее он ка-ак въ..ал одному из них и смылся.
— Лексикончик у тебя остался прежним, — грустно улыбнулся Айк. — Ну ладно... Туман начал редеть... Это, впрочем, к лучшему, а то, может, какой-нибудь Буйвол стоит тут рядом и подслушивает. Ну вот, они мне и рассказали про Звездоплавателей, какие те есть на самом деле. Между прочим, более двух тысяч хиппи, — настоящих, конечно, а не таких, как Софокл, — ушли к ним в прошлом году. Ускользнули из-под носа СОБовцев перед той самой знаменитой облавой. А Солнце с Афиной вернулись, чтобы строить новый мир на Земле. Эх, жалко, что я их раньше не встретил. Мне бы с ними...
— Ну конечно, — сказала Тэна. — Без тебя Солнце с Афиной никак не обошлись бы.
Айк поперхнулся и замолчал. Туман рассеялся, вновь стала видна улица, и снова начался дождь. Они поспешно стали под ближайшее дерево и Айк закурил.
— Ну вот, — решился он продолжить. — Сегодня вечером я улетаю с ними сдавать экзамен. То есть меня забросят с лайтнингом на какую-нибудь жуткую планету, скорее всего на Четвертую Веги, и я должен буду дойти до людей целым и невредимым. Если мне это удастся, меня отправят в сверхдальний рейс на годичную стажировку, и после этого я стану полноправным звездоплавателем. И... — Айк сделал паузу, — я зову тебя с собой.
— Во еще, — сказала Тэна.
— Нет, ты, наверное, не так поняла, — испугался Айк. — Экзамен мы будем сдавать поодиночке, и в стажировку нас вместе не пустят, чтобы мы вдвоем не отгородились скорлупой от остальных членов экипажа. Лишь через год мы с тобой встретимся, и только тогда, может быть...
— Ах, все-таки может быть? — протянула Тэна.
— Ну, Таня, может или не может — покажет будущее. Летим, а, Татьяна?
— Нет, — коротко ответила Тэна.
— Нет? Да, понимаю, Ник... Ты же знаешь, как я отношусь к Нику, не могу я его хаять, но... Жалко мне тебя, понимаешь?
— А мне тебя жалко, — сказала Тэна. — Я тебе и раньше говорила, что ты слегка завернутый, а сейчас ты уж вообще... Чтобы стать звездоплавателем, нужно пройти медкомиссию, окончить специальную школу, а ты что мелешь? Экзамен какой-то выдумал, стажировку, давным-давно арестованного Солнце приплел зачем-то, скорлупу какую-то... Лечиться тебе нужно, Саша, понимаешь?
— Это ты ничего не понимаешь, — с отчаянием сказал Айк. И никогда не хотела понимать, не пыталась даже! Потом мы прибудем на Третью Веги, там собираются все хиппи, прошедшие стажировку... Там горы синие, черт побери, водопады, орхидеи красные и желтые!...
Он говорил, но чувствовал, что получается не совсем так, как когда-то говорила Афина Солнцу. Солнце запомнил ее слова на всю жизнь, он повторил их один к одному сегодня утром, а Айк сейчас волновался, бешено крутил в пальцах сигарету и молол какой-то вздор насчет радуг, горящих даже ночью. Тэна смотрела на него и молчала, а потом покрутила пальцем около виска, и тогда Айк развернулся и пошел прочь.
Дождь усиливался, Айк вслепую шлепал по лужам, не разбирая дороги, от ног его разбегались волны. Метров через сто он обернулся. Лица Тэны уже не было видно, да и самой Тэны не было, было лишь расплывчатое белое пятно на черном маслянистом асфальте.
— Не поверила, — с тоской думал Айк. — И не хотела поверить. А вдруг она права, и я действительно завернулся? Ведь если человек психически болен, он этого никогда не заметит, это только другие видят... Неужели все это бред — Пространство, Солнце с Афиной, экзамен? А может быть, и живу я вовсе не в двадцать первом веке, а в каком-нибудь другом, двадцатом, например? И все это мне только кажется? Серый город, дождь, туман... Нет! Все-таки я улетаю сегодня вечером.
Потом он вдруг стал надеяться, что Тэна не выдержала и бежит сейчас за ним, хотя этого быть не могло, Тэна так никогда не делала и не сделает. А если все-таки бежит, просто ему не слышно, потому что дождь хлещет вовсю? Может быть она уже здесь, совсем рядом? "Оглянись, оглянись", — твердил голос у него в голове. Оглядываться не стоило, нельзя было оглядываться, но в голове все вертелось: "В последний раз, оглянись, может быть..."
Айк оглянулся и успел заметить, как белое пятно растворилось в косых струях дождя.
______________________________
ПРИМЕЧАНИЕ [автора]: Солнце, Афина, Рыжий и т.д. — герои других рассказов, ныне, к сожалению, большею частью утраченных. Айк излагает некоторые сюжетные линии из этих рассказов.
