Генерал рисовал слонямбу.
Эна рисовала заиньку, небритого нигде.
Боб, как всегда, рисовал горы.
Андрюша рисовал Павлика, отмечая каждый новый штрих очередным глотком пива.
Аннушка рисовала медведку.
Сталкер, примостившись в общественном дабле, рисовал на стенке кабинки пацифик.
Марк рисовал радужные перспективы.
Новый мир строился...
Генерал пил там, где его угощали.
Эна пила молоко.
Боб пил чай из алтайских трав.
Андрюша просто пил.
Аннушка пила просто чай.
Сталкер пил мажептил и лепонекс.
Марк пил кровь сотрудников 5-го отделения милиции.
А новый мир все строился...
Генерал любил Моррисона.
Эна любила молоко. И Генерала.
Боб любил хард-рок и людей. Очень любил.
Андрюша любил всех женщин в радиусе до километра.
Аннушка любила прыгать на уши. Тусоваться неподалеку от "Ушей" она тоже очень любила.
Сталкер просто любил.
Марк любил их всех, конспирацию и заместителя начальника отдела по борьбе с молодежью ГУВД Мосгорисполкома В. Самарина.
Новый мир строился.
"Любовь, свобода, красота —
Несбыточная лишь мечта?"
Однажды все вышеперечисленные сидели на флэту у Сталкера. Каждый был занят делом. Генерал слушал Моррисона (в наушниках) и шарил взглядом по стенам, выискивая место, где следовало бы нарисовать слонямбу. Эна пила молоко и читала Хемингуэя. Боб распевал песни раннего Шлягера, аккомпанируя себе на гитаре. Андрюша подбивал клинья под Аннушку. Аннушка сидела на кухне и курила. Сталкер сидел в комнате в позе лотоса, ожидая, не произойдет ли чего-нибудь. Марк лежал, восстанавливая силы, растраченные на борьбу с "патревотами" и на обрубание "хвоста" — черного мага аверьяновской школы и одновременно резидента разведки республики Буркина-Фасо, который пас Марка с самого утра, так и не разглядев в нем собрата.
Когда строительство нового мира было в самом разгаре, неожиданно приподнялся наклеенный на стену ватманский лист, тот самый, на котором было написано: "Здесь (под ним) затаился глюк А. Ашастина", и страхолюдная харя Павлика угрюмо осмотрела присутствующих. Боб от неожиданности выронил гитару и умолк. Эна на секунду оторвалась от Хемингуэя, сплюнула через левое плечо и снова погрузилась в чтение. Марк пробормотал масонское заклинание и принялся сооружать вокруг себя "зеркалку" — многослойный защитный биоэнергетический кокон.
Павлик выплюнул зажатую в зубах кость отца своего и неторопливо произнес:
— Так значит строим, господа хиппи? Пис энд лав, фридом энд хэппинесс?
— Ну вот, — заныл Сталкер. — Мы молчим, так глюки начинают разговаривать? Ужас какой-то! Не-ет, так до полного маразма дойти можно... Пойду приму сто валерьяновых капель!
Говоря все это, он проворно вытащил из кармана лафетку радедорма, выдавил таблетки на ладонь и проглотил их, запивая молоком из эниного стакана.
— Еще один камень в постройке нового мира, — подмигнул ему Павлик.
— Локоть к локтю, кирпич в стене, — бодренько отозвался Сталкер. Теперь, заглотав радедорма, он ничего не боялся и постепенно начинал наглеть.
Тут дверь распахнулась и в комнату вошла Аннушка, которой надоела чрезмерная активность Андрюши. Увидев скорчившего рожу Павлика, она коротко взвизгнула, рухнула на матрасы, а точнее на Марка, и накрыла голову подушкой. Полузадохшийся Марк попробовал было отбиваться, но Аннушка пару раз взбрыкнула и Марк затих.
— Не верю! — объявила Эна, снова отрываясь от Хемингуэя. — Так не бывает. Вот вы все верите в это, — она небрежно мотнула головой в сторону Павлика, — поэтому оно и может причинить вам вред, а мне... Ха!
Павлик обиделся.
— Это ты в меня не веришь? — поинтересовался он. — Это я тебе не могу причинить вред? Ты что, герла, в натуре...
Павлик заворочался, намереваясь спрыгнуть со стенки, где он был нарисован.
— Э-э, надо что-то делать... Черт, а я сонника нажрался, — забормотал Сталкер. — Ах да, вот!
Он торопливо извлек из кармана лафетку сиднокарба и немедленно употребил ее.
Эна трахнула Сталкера Хемингуэем по башке.
— А ты, Сталкер, ты вообще! — закричала она. — Рад любому случаю, только бы колеса захавать!
— Урлища! — буркнул Сталкер.
Павлик все порывался спрыгнуть со стены, но, к счастью, в комнату вошел Андрюша, которому надоело сидеть на кухне одному. Павлик уставился на своего создателя, а создатель — на него.
— Ну вот, началось! И вот так всегда! — Андрюша перекрестился. — А впрочем, все нормально, белая горячка. А от белой горячки, — Андрюша поучающе поднял палец, — только одно средство помогает. Генерал!
— Я! — гаркнул Генерал, вскакивая и отдавая честь.
Андрюша что-то зашептал ему на ухо. Генерал при каждом слове радостно кивал головой. Присутствующие разобрали только два слова: "чернилки выпить". "Пива", — шептал в ответ Генерал. Продолжая шептаться, они вытусовались в прихожую, и вскоре все услышали, как хлопнула входная дверь.
— Тут все очень просто, пипл, — сказал Боб. — Эта рожа подпитывается энергией наших дурных мыслей. За счет этого она двигается и разговаривает. Очистите свое сознание, и она исчезнет. Или нет, лучше обратитесь к своему сердцу, и найдите в нем немного Любви к этому несчастному существу. Тогда оно преобразится, более того — оно может стать вашим помощником на Пути. Аннушка!
— Оставь ее, — махнул рукой Сталкер. — Видишь же — перепуган человек до смерти. Интересно, Марк там жив под ней? Давно уже молчит... Ну и от Эны толку никакого не будет, я сам от нее любви жду — не дождусь, а что уж рассчитывать Павлику?
Боб со Сталкером принялись умиленно глядеть на Павлика, пытаясь послать ему импульс Любви. И это им удалось! — да, удалось, потому что через пару минут на стене вместо страшной павликовой хари появилось лицо юноши невыразимой красоты.
— Любимые друзья мои! — сказал юноша невыразимой красоты. — Сейчас я расскажу вам, как строить новый мир...
Но тут пришел не признающий никакой мистики Владимирский и все опошлил.
Так они в тот раз и не построили нового мира.
