О Т Б О Д Л Е Р А Д О Б О Р Д Е Л Я. И О Б Р А Т Н О
Последний комм. к "По поводу Ирака"
«Независимая газета», 2003 г., 4 апреля, с. 16, опрос телевизионных вип-зевак на тему — чего они изволят хавать из ящика? — под заголовком: «Война вошла в наши дома». Новый сериал, оказывается, популярен.
С. 14 той же газеты, под общей шапкой «Люди и положения». Вот люди, а вот их положения: «Тараканьи бега в честь Михаила Булгакова… московские журналисты привозили своих тараканов на тараканьи бега… день для проведения такого состязания выбран не случайно«; «Еврейский культурный центр отметил День дурака»; «День рождения Казановы отпраздновала в ресторане "Венеция" столичная тусовка; «Война в Ираке не смущает русских туристов»; «Радио "Шансон" награждало своих лауреатов… Респектабельная публика с благодарностью внимала… Блатная песня стирает грани в нынешнем российском обществе, объединяет его и ведет вперед…». Заканчивается репортаж с праздника «шансона» благовестью о том, как «душка Тимур Шаов» развлекал респектабельную публику в ресторане «Прага», куда она перебралась с церемонии награждения.
Тимур Шаов — это врач из Кабардино-Балкарии, писавший задиристые песни о язвах нынешнего российского общества, которые потом объединил на диске «От Бодлера до борделя». Теперь он в Москве. Оказалось — писал про себя.
Но это ведь всего лишь какие-то песенки. Есть же еще настоящая поэзия. Вершины духа, которые недосягаемы для всяких там.
Несколько дней назад по приглашению дамы во всех отношениях и по фамилии Бонч-Бруевич я оказался в ЦДЛ на юбилейном вечере поэта-переводчика Владимира Летучего, ее мужа. В программке значилось: Рильке, Гельдерлин, Стефан Георге, Георг Тракль и пр.
В зале ЦДЛ, где происходило, сразу обнаружилось приятное новшество: ямки для попкорна или пепси-колы при креслах. Вышел тоже переводчик с бабьей физией и долгим волосом Е. Витковский, представил юбиляра. Юбиляр представил Рильке, Тракля, Георге и пр. На экране замелькали кадры: православные купола, купола, купола, потом бег рашн тройки по белому снегу, потом опять купола, потом во весь экран установилась икона так наз. «богоматери» и осталась там. На ее фоне встал переводчик Летучий и рассказал о том, как высок и богодухновен Рильке. Следом вышли две дамочки, одна из них с арфой, та что с арфой заиграла, другая, хореографически задирая руки горе и подвывая в концах периодов, изобразила стишки Райнера Марии. Здесь «богородицу» на экране сменил портрет Р. М., к нему подскочила девица в прозрачной шмотке и легла крестом. Заиграла американская мюзик-холльная музыка с бабьим вокалом, девка вскочила и запорхала по сцене.
В этом, собственно, и весь комм. к «По поводу»: вновь православие, вновь, и как изящно (!), переходящее в либерализм — в данном случае под маркой, как выразился Витковский о Стефане Георге, «поэзии XXI века» — и Летучий в подтверждение тут же зачел чего-то там о пальчиках, пахнущих чем-то очень элитарно парфюмным. Да, оглашалось еще (двумя мальчиками в трусах) из поэта Буша про Макса и Морица, Витковский предварил: при проклятой советской власти им в детских стихах нужна была мораль, а теперь вот как хорошо — никакой морали не нужно.
И последний комментарий.
В советских фильмах про гражданскую войну почти обязательно присутствовали кадры с тем, как белая офицерская сволочь прожигает жизнь, перед тем как драпануть из России. Где-нибудь в ресторане, с манерными теткой или дядькой, романсирующими стрррадательное. Антисоветские скептики утверждали: поклеп. Шиш им задним числом: чистая правда. Как правда и то, что нынешней сволочи придется драпать ровно тем же манером. Абсолютно уверен в этом.
