О Д И Н И С Т О Ч Н И К,
Д В Е С О С Т А В Н Ы Е Ч А С Т И
Часть первая
Утром 7 ноября (25 октября по ст. ст.) я сходил на книжный и пр. базар, который всегда сопровождает массовые манифестации рутинного протеста в Москве. Среди нужных приобретений (кассеты с голосом Ленина, воспоминания о Марксе и Энгельсе, др.) затесалась еще и издания последних советских времен книжка статей А. Луначарского, К. Радека и Л. Троцкого. В метро я открыл ее и, как оказалось, попал ровно туда, куда надо: Л. Троцкий, «Евно Азеф» — и вот первая выдержка из Льва Давидовича, обозначившая для меня неслучайность попадания:
«В душе каждого почти человека, особливо же в душе филистера, живет этакая — как бы выразиться? — романтическая глиста, которая в сутолоке обыденщины замирает, но раз пробужденная сенсацией, требует новой и новой пищи, все более чрезвычайной». И далее, чуть ниже: «Раздраженная сенсацией общественная психика не только требует все более чрезвычайных вариантов, но и с некоторой обидой даже отметает такие объяснения, которые вводят события в реалистические пределы. Она вообще не хочет в таких случаях объяснений, она требует загадочного, проблематического».
Понятно, что Троцкий пишет о случае с «Норд-Остом» и его последствиях. Они же, кстати, потекши строго по руслу, намеченному Л. Д. плюс, так уж случилось, отчасти и А. О., т. е. мною, сильно вкратце таковы.
Согласно опросам разных «вциомов», народ в массе одобрил итоги ДТП, иначе — диверсионно-театрального происшествия. И тем самым дал понять, что жаждет продолжения спектакля. Что, в свою очередь, имело последствиями: а) очередную собачью свадьбу Марса и Беллоны в Чечне; б) обнадеживающие заверения продюсеров и антрепренеров, что конца «Норд-Осту» не будет никогда; в) выход последствий на международную арену, то бишь шекспировские страсти, развязанные вокруг Датского королевства по поводу выдачи скальпа одного чеченского эмиссара России.
Вся эта разом и грамотно, поскольку политтехнологично, и топорно, поскольку приемчики пообшарпались, затеянная шумиха как раз и имеет своей целью то, чтобы не ввести событие в «реалистические пределы». И, в немалой частности, походя замотать некоторые некорректные озадачки, происшествием с «Норд-Остом» внове и заново возбужденные. Типа: откуда и зачем столько вранья в честном-благородном деле с одной стороны и деле «подонков» (официальная формулировка») — с другой? То есть весьма briefly: а) первое же сообщение с места происшествия — будто террористы избивают заложников, а в проходах между креслами лужи крови, оказалось не соответствующим действительности. б) сообщение о том, что штурм здания начат из-за того, что террористы стали расстреливать заложников, не было впоследствии подтверждено ни одним из заложников, в) сообщение о том, что двоих террористов взяли в плен, а часть их сбежала в город, аккуратно предшествовало вынужденному признанию в том, что был применен газ, в результатате какового применения не то что сбежать, но и пошевелиться никто не имел возможности, т. е. как раз взять в плен хоть кого-то из террористов очень даже можно было, но их именно перебили всех до одного. Означенные и еще кой-какие «несоответствия» не возбудили практически никакого резонанса, соответственно: г) убедившись, что имеют перед собой аудиторию, на уши которой можно вешать любые макаронные изделия, власти в лице персонально выходца из пропрезидентского «Единства» минвнудел Б. Грызлова повесили на сей раз на мертвых (группа Grateful Dead!) террористов еще и, как обычно, нераскрытый ими своевременно взрыв у ресторана «Макдональдс», но не только — а также и два «крупных теракта», которые они якобы намеревались совершить, т. е., надо однозначно понимать, уже после «Норд-Оста»! Если все эти парадоксы-непарадоксы переформулировать в вопросы, то ясно, что ответы на них дадут, если дадут, только архивы и только в некотором переломном будущем. А потому не стоит тратить время на такие переформулировки. И ограничиться реальными вопросами, главный из которых даже не почти уже вечный: «Что делать с Чечней?», а: «Способны ли нынешние власти на постановку таких вопросов, на которые имело бы смысл отвечать?»
Кроме поименованных суровых последствий, событие, ставшее заодно отличной патетической рекламой мероприятиям отечественной развлекательной индустрии, имело еще и забавные сопутствующие обстоятельства. Важнейшим из которых следует признать реакцию на него так наз. «коммуно-патриотов» в лице КПРФ-ибн-НПСР и его (их?) печатных органов «Завтра» и «Советская Россия».
Первым из оных благодерзнул высказаться сам Г. А. Зюганов, смело наметивший генеральный курс единственно верных преобразований в Чечне и наиважнейшим из них назвавший постановку туда правильного вице-премьера. Все это было бы просто смешно, если бы не: на место постепенно осточертевающего, в том числе и тощей многоглаголивостью, Геннадия Андреевича все чаще прочат пока еще незамыленного, к тому же куда более дельного словами, Сергея Глазьева, и, скажем, отправить его (а у «комупатров» нету других кандидатов) в Чечню — чем не тонкий политический ход? Ибо быть пристяжным при Кадырове и поддужным под вояками и Путиным, это значит заранее заказывать себе политический гроб. Что, собственно, и нужно Г. А. для продолжения безальтернативной службы генсеком.
Впрочем, не настаиваю за отсутствием интереса и поелику сие пустяки сравнительно с основополагающим. Основополагающее же заключается в том, что отныне власти (надо бы написать письмо президенту!) вкупе с их привычными каждому гражданину знаковыми олицетворениями обязаны — хотя бы из высоконравственных соображений — не пущать членов Коммунистической ПРФ/Народно-ПСР на демонстрации своих прелестей в годовщины Октября — точно, а 1 мая — скорее всего, тоже точно. Потому что. Их реакция на «Норд-Ост» и остальное, во-первых, была реакцией студня, а не твердого сплава, а там, где она хотя бы отдаленно напоминала содержательную, являла собою определенно физиогномию союзника Михаила Архангела и Пуришкевича, но никак не сопартийца Маркса и Ленина.
Даже «исправление имен» с узурпированных на натуральные способно помочь этой аморфной компании в ровно в той же степени, в какой заворачивание в мокрую простынь и клистир апостериори помогли одному недужному литперсонажу на букву «Ша». «Непримиримая оппозиция» существует только в заказном воображении либеральных публицистов. Сама она de facto только и ждет, когда ее купят (см. финал сервильной филиппики Проханова в ноябрьском № 45 «Завтра». Хо-хо: «Завтра» — первая ложь дьявола» (Роберт Фрипп).
Часть вторая
Прологом ко второй части да будет поговорка (не столько по Фрейду, сколько по Эзопу: кто-нибудь случайно не страдает эзоповым комплексом?): «Гром гремит не из тучи, а из навозной кучи».
А теперь коротенечко: прагматик Азеф возглавил террористическую боевую группу эсеров после идеалиста Гершуни и — параллельно работал на царскую охранку. Работал в ритме: кого-нибудь из «своих» тихонько засадит, кого-нибудь из «ихних» громко убьет. В чем феномен неуловимости этого типа, задается вопросом Троцкий? Кто он — «гениальный лицемер», 17 лет водивший всех за нос? Или наоборот, «тупица», который вел свою игру «грубо, прямолинейно, нагло, не приспособляясь к чужой психологии, не растрачиваясь на детали, и именно поэтому выходил победителем»? Понимать ли то, что он «не попадался» как: «не делал промахов, по крайней мере грубых? Или же это надо понимать просто в том смысле, что и самые грубые промахи в тех условиях, какие создались вокруг Азефа, неспособны были погубить его?»
Ответ Троцкого: «Тайна азефовщины — вне самого Азефа; она — в том гипнозе, который позволял его сотоварищам по партии вкладывать перст в язвы провокации и — отрицать эти язвы; в том коллективном гипнозе, который не Азефом был создан, а террором как системой».
Следуя элементарной логике, контртеррор должен быть построен как противогипноз, как коллективное прозрение. Но где следы этого прозрения? Где знаки того, что конттеррор как политика чем-нибудь сериозным отличается от террора? Только и всего, что в одной из газеток еще один культур-американизатор пустил мужественную слезу по поводу того, что американское ТВ сразу же после 11 сентября сумело смастерить образ героя, а вот наше после «Норд-Оста» — облажалось («Российское телевидение пока не нашло своего Брюса Уиллиса. А должно было найти» — откликайтесь, ироические таланты!). Или, в другой совсем газетке, но тоже культуртрегер, хотя и отнюдь не американизатор, объявил, что его тошнит от происходящего в стране и, что, мол, если кто думает, что тошнит только его одного, это совсем не так: мы вместе, коллега!
Я не знаю, чем именно кончил герой Сартра, которого бесперечь терзала экзистенциальная рвота. Соскучился сопереживать, не дочитал. А вот статью культуртрегера (он же еще и политолог), благо короткая, осилил до конца. Так вот, он, в качестве панацеи против терроризма, предлагает сильно усилить «информационную вертикаль». Мудро. А заодно бы еще надо и слегка подкорректировать название единицы информации: не «bit», а «beat». Ударим beat'ом сверху вниз — и хана терроризму.
Я же полагаю, что дискретизация информационного пространства будет человечеству только на пользу. Информационный унисекс по определению бесплоден. Или, о да!, нет: способен порождать, помимо очевидного универсального отупения, только и именно террор. Ибо единственный способ заявить о себе в принудительно однородной среде, это стать по отношению к ней инородным телом: взрывом. Или как бы инородным телом. Новой моделью, карррдинально отличающейся от прежней. И визжать при этом, террористически(!) топча слух окружающих: «Мы — первые!»
Людям, чтобы в них совершалось человеческое, надо побыть наедине с собой. И народам, чтобы совершалось народное, тоже. И даже цивилизациям. Следующая настоящая война (или революция) будет вестись именно за это. Хотя, по видимости, и против кого-то. Что, конечно, не прогноз, а вброс — информации (полученной от осведомленных источников в тайном мировом правительстве).
P. S. По радио брякнули, что немецкие специалисты намерены исследовать мозг террористов. Шишку, шишку терроризма на башке надобно искать!
P. S.-2. Любопытный штрих, доселе, по-моему, не фиксировавшийся. Оказывается, руководство Октябрьской революцией (во всяком случае в ее поворотно-переворотный исторический момент) совершалось излюбленным даосским путем — путем недеяния. Судите сами: «В Смольном шло первое заседание II съезда Советов. <...> Мы с Владимиром Ильичем отдыхали, лежа рядом. Но уже через несколько минут меня позвали: «Дан говорит, нужно отвечать». Вернувшись после своей реплики, я опять лег рядом с Владимиром Ильичем, который, конечно, и не думал засыпать. До того ли было? Каждые пять-десять минут кто-нибудь прибегал из зала заседаний сообщить о том, что там происходит. А кроме того, приходили вестники из города, где, под руководством Антонова-Овсеенко шла осада Зимнего, закончившаяся штурмом» (курсив везде мой. — А. М.) (Л. Троцкий, «Вокруг Октября»). Согласно уверенным свидетельствам даосов, именно так и должно происходить все настоящее.
