Над шириной улицы растяжка: «Купи «РЕНО СИМВОЛ». Получи 4 зимних шины бесплатно!» В газетных бумажках постоянка: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!» В книжке Ключевского сказка: «Есть мысли, не приближающие к истине, но расстраивающие общежитие, — это мысли о противоречиях бытия. Гораздо больше нужно ума, чтобы их избегнуть, чем чтобы до них додуматься».
Избегнем. Стыдно ведь демонстрировать скудоумие перед гражданами самой читавшей в прошлом страны. Если, конечно, слово «стыдно» имеет еще хоть какое-нибудь актуальное значение. Чтоб не не глядеться морализующей плесенью, заменим его, например, на «опропиндоситься» — сделать вот это самое уж точно никуда не годится.
Стало быть: 1) много бабок, много баб, захотел больше — получи, захотел еще больше — получи еще, противоречий нет, истина достигнута; 2) согласно стоику Зенону, по-настоящему свободен тот, у кого нет потребностей, нет потребностей, нет и противоречий, истина вновь достигнута; 3) он — вождь, правитель, пахан, они — подданные, подчиненные, холуи, он приказал — они сделали, он похвалил — они обрадовались, он поругал — они опять обрадовались, противоречий нет, истина — тут как тут; 4) он — мудрец, просветленный, сидит в пещере и переживает единение со всем миром — солнышком, птичками, букашками, людишками, противоречий нет, истина при нем; 5) и т. д. и т. п.
Короче, типа есть он, ряд по-разному доступных способов не мыслить противоречия. Вопрос: а что делать с ними, когда не мыслишь их, но, тем не менее, видишь? Варианты ответа: 1) считать себя не достигшим самосовершенства; 2) считать мир не достигшим его совершенства и хлестать его бичом сатиры; 3) то же, но не хлестать, а помогать детям, женщинам и старушкам; 4) провозгласить себя истиной и подгонять мир под свою персону; 5) и т. д. и т. п. Отдельный случай: видя, делать вид, что не замечаешь никаких противоречий, а потом как бы «прозреть», сразу увидеть их в прошлом, чтобы опять не замечать в «новом» настоящем.
Однако самый практичный (ибо самый практикуемый) способ сглаживать противоречия — это, безусловно, провокация, «азефовщина», вечный праздник примирения и согласия. Работа разом и на «за» и на «против», на «с одной стороны нельзя не сказать, с другой — невозможно не признаться». В примитивной конкретике: прошлого — стричь купоны и с царской охранки и с эсеров, настоящего — объявлять Россию «великой державой», т. е. стричь свой народ, и одновременно заявлять о полном спокойствии по поводу выдвижения НАТО на границы с Россией, т. е. отрабатывать номер за замечательную технику, которую тебе дали, чтобы стричь свой народ, который, в свою очередь, изнемогает от радости, подставляясь под эту технику. «На лугу паслися ко…», нет, не кони, а сплошь консенсусы!
Спасибо дорогому товарищу Терроризму за очередное ментальное детство.
Технические характеристики
У того же Ключевского читаем: «В продолжение всего XIX в[ека] с 1801 г., со вступления на престол Ал[ександра] I, русское правительство вело чисто провокаторскую деятельность: оно давало обществу ровно столько свободы, сколько было нужно, чтобы вызвать в нем первые ее проявления, и потом накрывало и карало неосторожных простаков. Так было при Александре I: Сперанский со своими конституционными проектами стал таким невольным провокатором, чтобы вывести на свежую воду декабристов…» Сюда же и Александр II: «Одной рукой он дарил реформы, возбуждавшие в обществе самые отважные ожидания, а другой выдвигал и поддерживал слуг, которые их разрушали». Что родило конспирацию, которая и выстрелила одним первым мартовским днем в царственного провокатора.
Такова, значит, не шибко седая, но все-таки старина. Теперь тряхнем свежачком, перечислим недавнее — дней горбачевских прекрасное начало, то, что остряки прежнего покроя сократили до ГПУ — гласность, перестройка, ускорение. И что было, выражаясь более актуальным языком, «шухером по-быстрому».
Сначала в темпе проскочили дистанцию от «восстановления ленинских норм» и «власти советам» до объявления всего этого «совком» и «тоталитаризмом». Тут же на площади, чтоб топтать эти нормы и советы, валом повалили демсоюзы и народные фронты. Успевшие примелькаться по телекам г.поповы и ж.ириновские зажигали их внушающим законное доверие сочетанием опыта и молодости. На нацокраинах Союза запели (рожденную еще в глубинах XIX в. жаждавшими отложиться поляками) песню про «за нашу и вашу свободу». Тамошние русскоязычные, горя сочувствием к малым сим, подхватили ее во все горло, глуша ором собственный разум. Их пережевали и выплюнули, предоставив полную свободу кусать локти. В Москве на демдвижении в Белый дом въехал Ельцин, бросив движение топтаться и шуметь за дверьми.
Потом, когда нужный импульс, исходивший от «совка», подрастратился, естественным образом, возникла необходимость пугнуть новыми мертвяками, расставив их вдоль дороги в светлое будущее. Таковыми были объявлены каперээфовцы/зюгановцы, которым сказали: «Не дай Бог!» — и бог не дал. Отчего сразу и в разы возросло количество духовности на душу бодро убывающего населения.
Далее, однако, согласно закону (привожу повторно: «Раздраженная сенсацией общественная психика не только требует все более чрезвычайных вариантов, но и с некоторой обидой даже отметает такие объяснения, которые вводят события в реалистические пределы. Она вообще не хочет в таких случаях объяснений, она требует загадочного, проблематического». — Л. Д. Троцкий), понадобился жутчайший терроризм, провокацией которым удалось, в частности, дезориентировать народно-патриотическую КПРФ, расщепив ее оппозиционность на «оп» и «по». Дабы население не тратило мыслительных усилий на недоумение, мол, какие такие «террористы», ему вбили в голову: террористы — это чеченцы, ваххабиты, исламисты. О массовом психозе, который стимулирует угроза угрозой терроризма и который сегментирует сознание, актуализируя лишь один из этих сегментов, короче — ведет к его распаду, пусть расскажут крупные специалисты по его внедрению вроде доктора Ястржембского. Или пациенты — вроде полковника Буданова.
The last one. Недавно один аналитик (и даже шеф аналитической группы — «Меркатор», не хухры-мухры! — Дм. Орешкин в «НГ» от 19.11.02) вспомнил о Ю. М. Лотмане с его поздней теорией тернарности, т. е. якобы ухода от жесткой, одномерной бинарности, противопоставленности в «умеренность», «более сложный стереотип культуры», причем дурная бинарность описывается им, как и положено, исключительно на примере советских реалий (других не бывает). Отлично помню, как поздний Лотман в своей публицистике призывал русских каяться перед эстонцами: тернарность! Русские более чем покаялись — они сдались, вдобавок их еще сдала и Россия: тернарность в квадрате! Псевдоученые спекуляции Орешкина на деле служат тому же порядку вещей, что и ученые — Лотмана: «Ясно, что Кремлю надо срочно выдвигать на левоцентристском поле конкурентоспособную фигуру». То есть устроить провокацию. Которая, что бинарная, что тернарная, все равно остается провокацией: однозначно подлянкой. Это и есть ее основная техническая характеристика.
