Депутат Госдумы, член фракции ОВР А.Федулов выступил с инициативой запретить КПРФ и привлечь к уголовной ответственности ее руководителя Геннадия Зюганова. Что здесь представляет интерес, а что не представляет? И что из этого могло бы получиться, если б вдруг?
Неинтересны здесь перечисленные им причины, согласно которым надо запрещать-привлекать. Неинтересны настолько, что и упоминать их не стоит (все, кому слово «коммунизм» — бельмом в глазу, сотрут КПРФ в порошок за одно только, что в ее названии оно есть. Причины — эвфемизмы такого отношения).
Интерес пикейно-жилеточного (не выше) свойства имеют ответы на вопросы, почему именно некий Федулов, почему именно сейчас и даже зачем огласил столь смелые-ибн-банальные предложения? На всякий случай — версия № 1: он сделал это искренне, будучи не в силах далее молчать, видя преступления КПРФ. Версия № 2: он сделал это на спор, зарубившись с Чубайсом на бутылку элитного «Солнцедара» (типа, «даешь еще один последний гвоздь в гроб коммунизма!»). И версия № 3: его науськали, чем-то ублажив (или напугав) и выбрав спецом человека из ОВР, а не из «Единства», чтобы еще раз указать бывшим оппонентам кремлевской власти их настоящее место (в диапазоне от ноги до параши), а целью акции был, конечно, не запрет КПРФ («у нас ведь многопартийная система», умыли руки в Кремле), а наведение шухера в ее стане и зондаж настроений в Думе и в обществе — прежде всего, после пересмотра так наз. «пакетного соглашения» о распределении думских комитетов — и демарша капээрэфовцев по отказу от оставшихся им в его итоге двух самых паршивеньких.
Выбор версий — свободный. Но серьезного интереса — нет, не представляет. Серьезный интерес представляет только — запрет КПРФ. Партия состоит из бывших функционеров КПСС (верхи) и плюс-минус пенсионеров (низы) и аккуратно вписывается в классическую схему: верхи не хотят (лишаться привилегий), низы не могут (ничего, кроме ламентаций). Лишь запрет КПРФ может вызвать к жизни движение по настоящему поиску новой левой идеологии, стратегии и тактики.
Но именно это совсем не нужно Кремлю, и потому, попугивая и приструнивая, слишком резких движений он делать не будет. Подождет, пока функционеры состарятся, а пенсионеры вымрут.
В отношение дополнительной дистрибуции с запретом-незапретом КПРФ можно и нужно поставить борьбу-неборьбу с вещанием Радио «Свобода» на Чечню. Когда «свободные» радийщики, т. е. свободные от всех, кроме Конгресса США, возвестили, что намерены вещать на нее, кремлевский рупор г. Ястржембский заявил, что так делать нельзя и что, если вещание таки начнется, то зданию «Свободы» в Москве возникнет серьезная угроза. Однако угрозой, причем пустой, оказались одни его слова. Ибо когда было официально объявлено о дне начала вещания, Ястржембский огласил уже нечто принципиально иное: что Кремль будет внимательно следить за содержанием передач. И только.
К сему бытовой анекдот. В начале 90-х я трудился вольным лансером в русской редакции Эстонского Радио. И в гости к этому радио приехала какая-то редакторша с «Голоса Америки». Меня с нею познакомили, и она задала мне один-единственный вопрос — слушал ли я передачи ее радиостанции? — Слушал, ответил я, — музыкальные. — Ну а новости? — Приходилось, потому что они вклинивались в программу о роке, деля ее надвое. — О! О! — обрадовалась редакторша, и сразу же потеряла ко мне интерес.
Советский Союз к тому моменту уже перестал существовать.
