1. Алитературные 11 сентября 20.. года президент Соединенных Штатов Америки совершил анонимный звонок в Москву, в Кремль, и сообщил, старательно считывая с бумажки выписанный арабской вязью текст на русском языке, что в столице России, под дом на улице Белореченской, № 22/66, лично покойным беспокойным террористом (его голос возвысился) № 1 (и тут же скатился до шепота) Усамой бен Ладеном заложена бомба мощностью 3000 тонн тротилового эквивалента. «Это вызов всей мировой христианской цивилизации!» — подчеркнул он, зачитав, перейдя при том на особенный голос, последнюю из написанных фразу и, не удержавшись, виртуозно сымпровизировал: «А в стакан для полоскания рта члена Совета Федерации от Биробиджанской АО подсыпан еще и белый порошок неизвестного содержания!»
В этот день, как обычно, начиная с 2001 года, все честные люди планеты пребывали в шоке, вспоминая то, как, не веря своим глазам, увидели на экранах телевизоров рушащиеся башни Всемирного Торгового центра и тут же поняли, что это, несомненно, дело рук воплотившегося в террористах какой-то «Аль-Каиды» Мирового Зла, и что с ним отныне предстоит беспощадная борьба, участвуя в которой, впрочем, нельзя ни на секунду забывать о личной выгоде, ибо если ее не извлекут они, то это за них сделают другие, гораздо, сравнительно с ними, худшие. Тут же честными людьми была разработана оригинальная схема, согласно которой тем, кто считает себя лучшими сравнительно с иными прочими, оказывалось возможным диктовать тем, кого они считают причастными к Мировому Злу, любые условия, желательно как можно более для тех унизительные, чтобы можно было, как только они эти условия вдруг не согласятся выполнить, делать с ними что угодно — не забывая при этом, естественно, про личную выгоду, каковая однозначно, и даже безо всякого излишнего обсуждения, прописывалась по ведомству Мирового Добра.
Разработчики этой схемы были свято уверены, т. е. уверены-для-других, что они-то и суть самые лучшие и потому их личная выгода есть именно та выгода, которую обязаны обслуживать все остальные, кто присягнули на верность Мировому Добру, но, тем не менее, сами изрядно поплоше, чем они, это Добро воплощающие, и хотя бы из чувства благодарности за то, что их причислили-таки к Мировому Добру, должны беззаветно, не опускаясь до низменных подсчетов, получать определенную им долю выгоды, не испытывая при этом никаких иных чувств, кроме чувства неизменной благодарности.
Однако почему-то вышло так, что желание неконтролируемой личной выгоды у тех, кто поплоше, пусть постепенно, исподволь, но превозмогло чувство регламентированной благодарности, и стройная иерархия справедливого утоления законной алчности стала рушиться на деле, хотя и по-прежнему клятвенно декларировалась на словах. Это вызвало законное негодование тех, кто воплощал Мировое Добро: получалось, что они зря демонстрировали на телеэкранах всего мира свои поименно сосчитанные жертвы, зря принимали каждый год, в день 11 сентября, беспрецедентные, т. е. никогда и нигде прежде не имевшие места, меры безопасности, обороняясь от тут же разоблачавшихся ими назначенных ровно на этот день очередных происков Мирового Зла, зря то поднимали, то опускали на своей бирже индексы не только Dow Jones'a, но и NASDAQ, чтобы все видели, сколь труден и извилист путь к окончательной победе истинного Добра над несомненным Злом.
Именно поэтому в день 11 сентября 20.. года президент Соединенных Штатов Америки не ограничился анонимным звонком в Москву, но совершил точно такие же звонки в Лондон, Лариж, Берлин, Токио, Дели, Сеул, Исламабад, Буэнос-Айрес, Бразилию, Оттаву и Канберру. Лондону он пригрозил кавалерийской атакой вооруженных идеями чучхэ сипаев, которые выскочат из подземелий Тауэра; Парижу — расстрелом с атомных подлодок бедуинов и туарегов Лувра, Дувра и Ла-Манша; Берлину — строительством турецкими гастарбайтерами в одну ночь стены посередине города и немедленным взрывом ее «Красными бригадами»; Токио — повальной эпидемией сэппуку, которую вызовет компьютерный вирус «Джихаим», который, в свою очередь, запустят члены вездесущей банды «Братья-мусульмане», хитро прикинувшиеся агентами «Моссада»... Средства массовой информации оперативно донесли эту сенсационную новость до каждого аула и кишлака.
А вечером того же дня президент Соединенных Штатов Америки своей собственной персоной, с высокой думой на озабоченном челе, предстал на экранах телевизоров и объявил, что движимый единственно желанием спасти цивилизованное человечество от моровой язвы мирового варварства — тут, сделав многозначительную паузу, чтобы варвары успели заранее скукожиться, а цивилизованное человечество, напротив, почувствовать привкус надежды на колоссальное облегчение, он продолжил и разом заключил: «Чпок!»
2. Мечтания Две последние по времени попытки построить жизнь человечества на иных основаниях, чем выгода одного за счет другого, окончились видимым провалом. Я имею в виду Великий Октябрь 1917-го (коммунистическая попытка) и Лето Любви 1967-го (попытка хипповая). Мерзости, которые их разложили изнутри, были превращенной формой того, от чего они уходили снаружи. Именно этому обстоятельству — при видимом негодовании — внутренне радуются торжествующие ныне над ними их победители.
Однако вопрос о том, являются ли корысть и алчность неизменными свойствами человеческой натуры, каковые надо просто институциализировать и усматривать во все новых ступенях этой институциализации прогресс человечества, — или возможно достижение такого уровня отношений, при котором товарищество и братство станут только исходным его, прогресса, моментом, не может считаться закрытым, будучи якобы однозначно решен в пользу первого варианта. Сколько бы ни освящали его так называемые «мировые религии» и какие бы новые уловки для отвода внимания от него (типа стимуляции терроризма и последующей непримиримой борьбы с ним) не изобретались буржуазной политической мыслью.
Решительно отмежевываясь от всегда сомнительных с точки зрения верификации субъективных желаний и намерений, нужно поставить объективным основанием тому, чтобы не впадать в отчаяние по поводу возможности второго варианта, следующее: чмок! — как отказ от желания восполнять словом то, что нельзя обеспечить никаким другим способом.
