"Moloch, in whom I sit lonely,
Moloch, in whom I dream angels"
Allen Ginsberg "Howl"
На Тверском бульваре сегодня
Я Ангела повстречал.
Весь в золотых лучах,
Он спросил меня:
Что ты делаешь в городе, дитя?
В городе?
Что я делаю в городе, ангел?
Я дышу его дымом,
Потешаю толпу,
Полицейской машины спешу мимо,
Особенно имея на кармане.
Я прихожу домой, ангел,
В городе у меня дом, мой, ха-ха,
Смотрю в зеркало,
Дома у меня зеркало, ло, ха-ха,
И смеюсь, ха-ха-ха.
А Лесли смотрит на меня
И улыбается.
Мы отправляемся гулять
И нам гуляется.
Мы писаем на лавку,
И бабушки ругаются,
И мы улыбаемся и удаляемся,
Помахивая хвостом.
И я смотрю сверху
На деревья, дома, на землю, на нас,
Словно в последний раз.
И мокрое железо гаражей
Почему-то пахнет Смертью.
В недрах города всегда присутствует Она
И иногда поднимается со дна,
Чтобы напомнить о себе.
И я прихожу домой
И наполняю дом дымом, музыкой и собой.
И приходят люди, и наполняются всем этим
И, наполнившись, уходят.
И мы остаемся одни -
Сын Человека и Сын Собаки.
И мы смотрим друг на друга
И улыбаемся.
И нам не надо слов.
И вот сумерки, и вот Зима.
И вот горячий чай и холодная постель.
И вот долгие ночи и безысходно серые утра.
И вот черствый черный хлеб и моя Юность,
И моя Надежда, моя Вера и Любовь.
И мой Космический Холод
Где-то в области затылка.
И Химическая Война
Вновь и вновь
Утро, и кричат вороны,
И сапоги мои стоят одиноко
В сером свете.
И я придаю им смысл,
И мы идем гулять.
Город еще спит,
Пока некому нас ругать.
И волосы наши легки на холодном ветру,
И в предрассветных сумерках
Мы встречаем среди деревьев Ангела.
Он весь в золотых лучах,
И мне кажется, я где-то его уже встречал.
И я говорю ему:
АНГЕЛ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ В ГОРОДЕ?
Однажды утром я проснусь,
И снова будет солнце,
Зима пройдет,
И с ней растает лед
Отчаянья
Века гнетущего меня,
И обновленная природа
Меня, озябшего бродягу,
Вновь примет под свое крыло
И место отведет в своем порядке.
День следует за ночью,
Лето за зимой...
Душа моя сродни природе
И следует за ними;
Над прахом черных дней
Вновь пробиваются ростки надежды,
И среди темных туч нет-нет -
Блеснет луч света...
Но, не обман ли это?
Сомнений нет - то свет.
В цветах весенних - обещанье,
Благоуханье их - надежда.
В летних цветах - покой и счастье,
Их тонкий запах безмятежен.
В цветах осенних - печаль утраты,
Их аромат - прощанье с летом.
В цветах зимы сокрыта горечь,
Их запах терпкий, как запах горя.
В цветах весенних - обещанье,
Благоуханье их - Надежда...
Послушный мир отдался мне,
Но засветло еще
Мне уготовил ночь.
О, дочь моя, тоска!
Из воска я слепил свои мечты,
Они растаяли, как свечи,
И ночь меня вдруг обступила.
Чудовищные тени
Роятся по углам
Сознанья моего.
Окончен карнавал...
Ненастной ночью я нашел себя
Среди могил разрытых.
Волшебный плащ изодран в клочья,
И чародейский мой колпак
Весь в пятнах крови и вина
Я комкаю в руках дрожащих.
О, Боже, я потерял свой философский камень!
О, жизнь безумная моя!
Мне бы забыть тебя...
Забыть твои костры
И ветры с моря.
Забыть, как легкая ты шла
Тропинкой узкой впереди меня,
Забыть, что я любил тебя,
Забыть, что ты меня любила.
О, как забыть мне жаркий бред
Твоих горячих губ в ночи,
О, как забыть твой страстный шепот:
"Пей, пей меня, я вся в твоих руках..."
Как я, смеясь от счастья,
Пил пламень с губ твоих
И как любовью окрыленный
Летел потом в ночи
На всех ветрах.
А подо мною были горы в облаках,
Мерцало море, словно тысячи кристаллов,
И вся Вселенная была в моих руках.
Моей неистовой Свободе
Творец не положил предела;
В безмерной дерзости своей,
Я делал то, что невозможно смертным.
Сказал Мессия: Кто имеет веру
Хотя б с горчичное зерно -
Повелевать горами может.
Я верил, я повелевал.
Познал я магию безумья -
Лишь захоти - и сможешь все.
И я хотел, хотел и вновь хотел.
Миры, как атомы, сшибая, я хохотал,
И властною рукою,
Из одного каприза
Срывая с неба звезды,
Их в ночь звенящую бросал.
Над спящими мирами,
Темный ангел,
Я черною звездою пролетал
И в тайный мир, лишь мне подвластный,
Я души детские с собою увлекал.
Я людям мнился демоном иль дивом,
А я - я был дитя,
Плененное открытым им волшебным миром,
Стремящееся всех с собой туда увлечь.
И верил я тогда, что человек велик,
Он сотворен подобием Творца -
Творцом, борцом и властелином
Мира, который предан его воле.
Вселенная открыта перед ним,
И призван он постичь ее законы
И властвовать над ней.
О, детские мечты!
Вселенная - тюрьма,
Куда свободная душа заключена
И где она бессильно бьется
В путах зла.
Что человек ? - То персть земная,
Прах, кал, моча.
Но худшее из зол - вина
Пред небесами.
Проклятье, что висит над нами,
Мы в адских муках познали.
Свобода - вот Проклятью имя, -
Тому, которым Бог до века
Навеки проклял человека.
Когда, пороков Города бежав,
Живу один в лесу над морем, на горе,
Природа обнажается при мне
И, предстоя в цветущей наготе,
Дарует зреть мне
Свои девственные тайны.
Когда она из ласковых ладоней
Поит меня прозрачною водою,
Когда дыханием прохладным моря
Она ласкает волосы мои,
Тогда, счастливый
И в нее влюбленный,
Свою печаль я забываю
И песни целомудренно слагаю.
Этот мир,
Который лишь дым
От невидимого Огня,
Этот я, который лишь сон
Для невидимого меня,
Этот ты, который лишь дом
Для невидимого тебя,
Эта бездна далеких звезд,
Эта света с тенью игра,
Этот поезд, который нас вез,
Эти радость, надежда и страх,
Все дано это нам неспроста,
Все стоит на своих местах.
Кто там идет тропинкой узкой
Впереди меня?
То легкая моя певунья,
Та, которую люблю я.
И ветер с моря играет ее платьем,
Играет светлой легкой прядью,
И я шагам ее послушен -
Любовь мою переполнила душу.
Нет, то не я схожу с ума -
Весь мир, видать, в рассудке повредился
Еще в младенчестве, когда
Создатель выпустил его из рук,
И он упал на твердь небесную и покатился,
Ушибся сильно головой
И стал с тех пор хворать.
Какие только он не корчил рожи,
В каких конвульсиях не содрогался,
Обильно выделяя пену,
Блюя и одновременно испражняясь.
Infant terrible, вдруг предоставленный себе,
Он должен был изведать все закоулки,
Все тайные места своей свободы.
Подросток трудный, он полюбил
Отхожие места, и то и дело забредал
То на погост, то на помойку,
Проваливался в яму, подолгу в ней сидел,
Выл на луну и мертвечину ел,
Потом вдруг вылезал, надев личину
Подобья божьего, но лишь затем,
Чтобы подобье оскорбить
И снова в яму угодить.
О, злая доля человеков!
О чем вы беспрестанно говорите,
Куда спешите вы? И что хотите изменить
В своем семижды неизменном мире?
Мы все - марионетки, послушные
Незримой нам враждебной воле.
Слепая сила нас дергает за руки,
Ноги, за язык, мы трогаем друг друга,
Танцуем, ходим, говорим, поем,
Но все в пределах роли.
Мы ж мним себя свободными и ждем,
Когда пробьет наш звездный час.
И вот он бьет, и падает звезда,
Чадит и гаснет в грязной луже,
Чтоб больше уж не вспыхнуть никогда.
Неудобство устройства моего естества
Вынуждает меня устремиться туда,
Где журчит всегда и мелодично булькает иногда
Вечно текущая вода,
Уносящая в Стикс то,
Что мною быть не должно,
Чем я не должен быть
Никогда.
Ни за что.
О, Боже,
Неужели души,
Которые тебя не знают,
Исчезают,
Так и не узнав,
Кто их сваял?
Всю жизнь свою,
Как будто сон дурной прожив,
Неужто эта тварь слепая
Не знает пробужденья?
Наверное, ужасно их смятенье,
Когда их тени предстают
Перед лице Твое,
Чтобы узнать,
Кто дал им жизнь,
И вместе с ней свободу
Творца той жизни отрицать,
Вот дивный, страшный миг!
Вернувшись из опасных путешествий
И чудом уцелев в химической войне,
Бежав ужасных искушений,
Что после долго снились мне,
Два зуба потеряв на Марсе,
Оставив руку на Луне,
Лишившись на Венере мозга,
Я снова дома - на Земле.
Печален удел ветеранов, -
Едва зализав свои раны,
С пивною кружкою в оставшейся руке,
Нашел себя я в грязном кабаке.
Чьими глазами
Мы этот мир наблюдали?
Чьи голоса нас волновали,
За собою маня в запредельные дали?
Кто нас вознес над землею,
Уподобив в полете орлам?
Чьи ангелы служили нам?
Кто посвятил нас в тайны мирозданья?
Кто дал нам власть быть деревом, цветком,
Ничем и Всем?
Кто был внутри нас и вовне?
О, то был бог!
И самый ловкий из богов -
Бог колдунов, купцов, воров,
Таинственных чудес творец,
Космический шаман и маг - Гермес
Трисмегист.
Гермес лучист,
Недаром он зовется Люцифером.
Снисходит словно ангел он,
Но не Творец послал его, -
Является по своему почину Трисмегист
И только к тем,
Кто в поисках первопричины
Забыл свой первобытный страх,
Лишь к тем, кто отмечен роком
И чья болезнь - стремление к познанью.
Безумец Фауст - его избранник,
Ему он ключ от тайн и власть дает
Быть богом на земле
Свой краткий срок.
Когда же срок проходит,
То платою Гермес берет немного, -
О, бог великодушный, -
Он просит только душу
И больше ничего.
Что значит страсть твоя,
Твой страх, твое страданье, -
Когда ты сам - пылинка
В безбрежном Океане,
И жизнь твоя - мгновенье,
Блуждающий огонь,
Ты вспыхнул и погас,
И вот уже горят другие.
Но где они? -
Вот нет уже и их.
Тебе же мнится,
Что ты еще живешь,
Но это только сон,
Тебе все это снится,
Мой бедный заблудившийся огонь.
Я - аллигатор Сэм,
Прекрасный навигатор,
Я надвигаюсь сразу -
Надвинусь и кранты.
Я новый и красивый
И зеленый,
Работают прекрасно
И ласты и винты.
Мой аппетит огромен.
Я поедаю women,
Хвостом их оглушаю,
Заглатываю, амен.
На землю ночь сошла,
Она сочилась в щели слепо,
И, как холодная змея вовнутрь склепа,
Неумолимо заползала внутрь меня.
Зловещим становился смысл вещей,
Они вещали мне о смерти.
И смерть была во мне,
И смертью был я сам,
И, в ужасе вдруг это осознав,
Чтоб от себя укрыться
Вовнутрь женщины я заползал,
Но там я корчился и умирал,
И вновь, в который раз
Был выплюнут зловонным сгустком.
Мне становилось жутко,
И в страхе я кричал,
Полз в ванную и мылся, уезжал.
И мой la mort со мною.
На долгих поездах я проезжал
Мертвые ночные города,
Все было мертвым, все лгало,
Пытаясь мне представиться живым.
Девиц веселых я встречал
(И мой la mort со мною)
Так были живы их глаза,
Что я мечтал: она жива
И я танцевал, и пел, и играл
(И мой la mort со мною)
Но в душной ночи
Среди мертвых вещей
В объятиях трупа я умирал (И мой la mort со мною)
С утра поскорее пива,
Травы накуриться с утра,
Чтоб сделался нос, как слива,
И чтоб мутило с нутра.
Лишь только бы злые мысли
Не лезли в пустую башку.
С утра поскорее пива,
Скорее курить анашу.
Мы словно листья на дереве жизни,
Время безжалостно нас обрывает,
Мы отмираем и отлетаем,
Мы словно листья на дереве жизни,
Ветры холодные нас обдувают,
Древо колышется, лист отпадает,
Мы словно листья на дереве жизни,
Ночь бесприютная нас окружает
И мы трепещем и понимаем, -
Мы словно листья на дереве жизни...
Ты, муза горьких лет моих,
Узнай печальную премудрость:
Случилось так, что Дерево Свободы
Взрастило горькие плоды страстей
От юности, в которой, словно солнце
Горела Истины звезда,
В которой лик моей любимой
Улыбкой Счастия светился,
Осталось только Никогда.
Как мне тебя от мира защитить?
Посажен в клетку я, железами окован
И ничего не в силах изменить,
Свой дух смирив, молюсь я только Богу.
Пусть злую смерть, пусть муку мне пошлет,
Все тот же я - готов сразиться с вражьей ратью.
Но об одном молю - пусть Бог тебя спасет
И сохранит своею благодатью.
Теперь я знаю - я ничто для мира,
Ведь я изъят, а там все, как и прежде,
Гуляют люди в праздничной одежде,
В то время, как тебе грозит слепая сила.
И не могу я защитить тебя!
Да защитит тебя любовь моя.
Какие для любви моей найти слова,
Чтоб не разбились о твою улыбку?
Какие предъявить тебе права, -
Ни слов, ни прав в твоем сознаньи зыбком.
И то не я, а только тень моя,
Дрожа, склоняется к твоим коленям,
Себя не зная, не узнаешь ты меня,
Живой, тебе кажусь я привиденьем.
В твоем прекрасном теле нет души,
Не знаешь ты любви, ни страха, ни смятенья,
Живешь словно во сне, не ведая сомненья,
Что все вокруг лишь только миражи.
Но если нет любви у Бытия,
Откуда у меня любовь моя?
Подохнешь ты, как скотина,
И демоны с глазами кретинов
Ненастной ночною порой
На помойку тебя отнесут.
И не будет рыдать гобой,
Шелестеть не станет осина,
Героическая ты скотина,
Над твоей пропащей душой.
А впереди будет Суд.
Все, чем я дорожил,
Весь мой мир, который построил,
Весь порядок светил,
Который расчислил,
Все разрушила ты!
Я, который сражался всю жизнь,
С огромной и темной стеною
И ее победил и разбил,
Разметал и разрушил,
Я, который в лицо усмехался
Всем начальникам тайных
И явных полиций,
Генералам секретным
И секретарям генеральным,
Я, который вознесся
Головой непокорной
Выше статуи Командора,
Той, что Детскому Миру грозила,
Но, не выдержав взглядов моих,
Повалилась, оказавшись пустой изнутри.
Пьедестал лишь остался,
И на нем написали мальчишки
Заборное слово...
Я повержен тобой.
Весь мой мир,
Детский мир,
Победивший мир взрослых,
Весь мой мир,
Который я создал,
Предоставив тебе
В этом мире быть солнцем,
Весь разрушила ты.
Ты, которая в детстве
Смеялась проделкам моим,
А когда подросла,
Вдруг сказала мне светлое слово,
И ему я поверил,
Словно ангельской вести.
И с тобой мы, обнявшись, пошли,
И звезды плясали над нами,
И огромная рыба плескалась в реке
И, от счастья рехнувшись,
Я катался по мокрой траве
И джинсы испачкал свои
В коровьем навозе,
И поэтому прямо в одежде
Плыл по Волге потом,
Пока весь назем не отмылся.
Подо мной, в глубине
Субмаринами шли осетры.
Надо мной, в высоте
Шли белугами облака,
А в палатке лежала теплой женщиной ты.
Ты, - я думал тогда, - только ты
Будешь ныне и присно
Всею жизнью моей.
Ну, а ты оказалась
Всего лишь обычною смертью.
Весь мой мир,
Мир мой детский,
Тот, который я создал,
Весь мой мир,
Весь мой мир,
Весь разрушила ты.
Проиграл, проиграл
Я свое основное сраженье,
То сраженье, что было страшнее,
Чем битвы всех армий на свете.
Враг, ужасный мой враг
Многоглавый,
Тот, с которым всю жизнь я сражался,
Оказался подобием мельницы
И, словно мираж, испарился.
Самый страшный мой враг,
Оказалось -
В моем доме таился,
Ел со мною и спал,
И смеялся, и пил,
Поджидая момент,
Чтоб удар нанести мне
Прямо в самое сердце.
Бог, всеведущий Бог, наверное, знает
Смысл и цели этой битвы,
В которой я потерпел пораженье.
Мне, глухому, слепому от боли,
Их постигнуть, увы, не дано.
Мой день пропах тобой -
То ворвань, чад, вино, измена.
И в снах моих, когда на водопой
Идет мигрень, измучена сиреной,
Двоится Водолей
Или Стрелец,
Иль Всадник бледный
Или жена - она горда,
Родивши восемь чад от спрута.
Она - подпруга, но не подруга,
Она упруга, как собака
По кличке Мячик.
Потрогай - чуешь - плачет
Ее душа в глубинах тела
Негде ставить проб -
Сказал мне ювелир Грушницкий,
Вернув кольцо.
Я долго плакал в детской,
Обняв медведя по кличке Фелимон,
Как вдруг, походкой резкой
Вошла она и принесла вина.
То mea culpa - думал я,
А за окном шел снег,
Преступники смеялись,
Не ведая причин добра
Она разделась и легла,
Как будто бы не враг - подруга.
Она весеннее противостоянья звезд,
Но ты уж далеко, ты юнга,
Ты пропах ветрами, белуха
И голубой марлин, тебя увидев,
Предпочитают скрыться в толще вод,
Ты им опасен голодом своим.
Простой матрос,
Ты знал Шекспира
Не хуже нас с тобой,
Когда мы, помнишь,
Шли на Орион,
И Англия нам пела:
Baby Blue.
Да, эти сапоги
Я в Лондоне купил
За 48 фунтов.
О, бэби, кем я только не был -
И мореплаватель, и walrus,
И академик, и ковбой...
Но никогда не пел я
Харе Кришна.
Единственный мой грех -
Когда-то пел Ом мани падме хум.
Не знаю уж, простят ли эфиопы
Или отрежут ногу мне в Марселе,
Моя рука не дрогнет,
И ни единый мускул
На изрезанном лице не скажет,
Кто я - гений иль монгол.
2
Я верен всем своим мечтам.
Меня Америка встречает
How you doing
Вознесся выше я главою непокорной,
Чем Chrysler Building, Twins
И Статуя Свободы
Меня не тронут даже в Бронксе
Такие парни
Всегда имеют пистолет иль нож
К тому ж все видели не раз,
Как я входил в салун вразвалку
Эта сцена успела надоесть здесь всем
Не меньше кока-колы.
Лицо мое, умножено повсюду,
Всем предлагает Марлборо курить,
Хоть сам курю я Галуаз, -
Что сделаешь - ложь вкралась
В нашу жизнь.
Все служим мы Мамонне,
А также Мельпомене, Клио,
Калипсо и Мадонне.
Привыкли мы дышать развратом.
О, Вавилон, блудница,
Потонешь ты в крови!
Оставь меня в покое, старец,
Дай спокойно по.....ся.
Уж первая труба пропела,
Скоро на работу.
Целуй меня в прокопченные губы,
О, Нора, ты исчадье Океана,
И ласки твои слаще, чем Corona,
Объятия твои покрепче Fosters.
Ты - то, чем стала FOX
В двадцатом веке.
Даже не сняв сапог,
Я оказался вдруг верхом
И потонул в соитьи золотом.
И мертвый восстает
От прикосновений звезд.
И звезды - так отчаянно,
Так больно
Хотят свершений - они готовы.
Готов ли ты?
Пошли вы на XYZ.
