Рыба имеет фаллическую форму. Подобно библейскому змею.
Рыбалка - занятие, не поддающееся определению.
Скорее всего, я отнес бы это занятие к искусству сновидений.
Выплывая из глубин сознания, из самой человеческой сущности, желание обретает вид и форму, превращается в огромную рыбу,
всплывающую из водных глубин.
Рыба на крючке оказывается не случайно.
Выношенное внутри порождается в мир. Для этого рождения требуется уединение и ряд сопутствующих обстоятельств.
Берег, место пересечения всех стихий - ветра, воды, земли и огня, - оказывается лучшим местом для этого.
Время указывает Луна.
Фоном для действия служит лес.
Рыбалка - это способ познания. Ловля рыбы, понятая таким образом, обретает иной смысл.
Глупый придет на берег с английским спиннингом и поймает полиэтиленовый пакет.
Умный сделает удочку из ветки и поймает большую рыбу.
Только поймав рыбу, можно понять берег. Для рыбака это очевидно.
Понимание взаимно. Берег, понятый тобой, принимает тебя под свою защиту. Доброму рыбаку он будет служить вечно.
Рыбак знает, что в дровах таится огонь; что река способна родить; что Луна диктует сроки, а лес отводит глаза.
Лес отдаст тебе то, что тебе необходимо. И надежно укроет то, с чем не намерен расставаться.
Если долго смотреть, как растения пробиваются сквозь песок, можно понять язык травы и деревьев.
Берег - место пересечения всех стихий, и рыбак знает, какой они обладают силой.
Воздух поддерживает птиц в полете, но только тогда, когда они к этому стремятся.
Мы видим погибшую птицу, но не знаем, отчего она умерла. То ли оттого, что ударилась о землю, то ли оттого, что разучилась хотеть.
Рыбак смотрит на водную рябь, и ему говорит вода. Рыбак смотрит на трепет листьев, и ему говорит ветер. Рыбак смотрит на угли костра, и ему говорит огонь. Вода обнажает землю, и тогда говорит земля.
Горы рыбы на прилавках базаров - это чьи-то осуществленные намерения.
Главное получил рыбак. Остальное будет съедено обитателями городов.
Как-то мы плыли на маленькой лодочке, и ее борта только на вершок поднимались из воды. Но ветер не шелохнулся, и нам удалось доплыть.
А потом мы плыли на большой и крепкой посудине, но пришла вдруг большая волна и в одну секунду ее потопила. Потом приплыли спасатели и подняли вторую волну.
От первой волны погибла лодка, от второй утонули мы.
В тот раз мы плыли купить табак.
Рыба плывет в воде, не оставляя следа. Птица пройдет по берегу, но ветер сметет ее след.
Рыбак придет и уйдет, но берег останется чист.
Турист оставит консервную банку.
Влюбленные бросят презерватив.
Семейные люди оставят бутылку, рваный пакет и целлулоидную куклу.
Шофер бросит кусок резины и железяку.
Крестьянин забудет в кустах свои железные грабли.
А пьяный забудет трусы.
Если рыба стоит у берега, рыбак не станет ее ловить. Это больная рыба.
Здоровая рыба прячется в глубине.
Рыбак знает, что в глубине пустынного берега таится кто-то еще. Поэтому топор рыбака звучит гораздо глуше, чем звонкий топор туриста.
Турист бренчит на гитаре и поет наивные песенки. Рыбак слышал иную музыку, и поэтому не поет.
Рыбак сам сделает свои снасти и сам свяжет свою сеть.
Рыбак знает, что в чужие сети запутается чужая рыба.
Когда мне было пять лет, я увидел в музее скелет мамонта.
И мне стало обидно, что кто-то находит такие большие и красивые вещи, а я нахожу только подковы, копейки и ржавые гвозди.
Потом, через тридцать лет, я плыл по низкой воде, в сумерках, и опаздывал к месту.
Мотор заглох, и я высадился на маленький остров, клочок обнажившегося дна.
Я поднял обломок бревна, чтобы разжечь костер, но увидел, что это бивень. Поднял еще бревёшко, и оно оказалось вторым бивнем. Поднял толстую палку, и она оказалась костью.
А потом я нашел все остальные кости. Дров на острове не оказалось.
Я лежал в металлической лодке на мешках и рюкзаках, пил спирт и закусывал луком.
Утром я воткнул бивни в землю и обложил их костями. Получилась двурогая пирамидка, заметная издалека.
Я взял себе маленький обломок ребра, почерневший, с металлическим блеском, чтобы помнить о прошлом и будущем.
А бивни оставил другим.
Постель рыбака - песок, и стол рыбака - песок.
Я видел как-то на севере, как рыбачили две старухи. Они ловили мелочь на очень большие крючки.
Потом развели костерочек и изжарили рыбку, ловко подкидывая ее над огнем двумя палочками, поели и улеглись спать на голом песке, тесно прижавшись друг к дружке.
Утром они снова сидели с удочками.
Одна из них была близорука, и она надевала червей, поднося их близко к глазам негнущимися пальцами.
Другая была дальнозорка, и она внимательно следила за поплавками.
